чём говорят те, кто утверждают, что в такие моменты сердце сжимается от наплыва чувств.
«Перестань вести себя как спящая красавица, которую только что разбудил своим поцелуем прекрасный принц, – сказал строгий голос в моей голове, очень похожий на голос Юли. – Сейчас же соберись, Матильда Мартин».
– Ясно, – пробормотала я.
Квинн ещё пару секунд молча глядел на меня, а затем:
– Ты правда была в меня влюблена? – спросил он.
Я неуверенно кивнула.
– Но я думал, что ты считаешь меня самовлюблённым идиотом.
Я снова кивнула:
– Именно.
Уголки губ Квинна дрогнули:
– Почему же я никогда не замечал, что нравлюсь тебе?
– Потому что ты никогда не замечал меня. И потому что ты считал, что я – это Луиза, и наоборот.
– Довольно тупо с моей стороны. – Он криво улыбнулся.
– Ага, – подтвердила я. – Но, честно говоря… знаешь, я вообще не хотела, чтобы ты меня заметил. Мне нравилось восхищаться тобой на безопасном расстоянии, обожествлять тебя. И я была уверена, что, если познакомлюсь с тобой поближе, моя влюблённость тут же пройдёт. Как раз именно потому, что ты такой самовлюблённый идиот.
Его глаза, казалось, тоже улыбались:
– А сейчас?
– Сейчас… («Сейчас я влюблена в тебя безвозвратно и буду любить тебя до гробовой доски».) Сейчас я знаю, что ты самовлюблённый идиот, который отлично целуется, – сказала я.
Квинн улыбнулся ещё шире:
– Почему бы тебе не перебраться ко мне на кровать? – будничным тоном спросил он. – Тогда мы будем ещё чуть ближе друг к другу.
Я затаила дыхание в надежде, что мой внутренний голос (голос Юли) подскажет, что делать. Но голос, казалось, был в полном замешательстве от того, с какой скоростью разворачивались события, и в моей голове царила полнейшая пустота.
– Что с тобой? Боишься?
– Да, – призналась я и кивнула на дверь. – Что подумает твоя мама, если неожиданно войдёт в твою комнату и увидит нас в обнимку на кровати?
«Такого она точно не предполагала, когда предлагала мне работу. Кстати, работа! Надо рассказать об этом Квинну прежде, чем мы снова поцелуемся. Или не надо?»
Голос Юли в моей голове по-прежнему отказывался мне помогать.
– Значит, тебе хочется пообниматься? – Квинн насмешливо поднял бровь. – Я думал, мы будем просто разговаривать. Но если уж тебе так хочется, лучше закрыть дверь. У моей мамы действительно есть привычка врываться в комнату в самый неподходящий момент.
Я почувствовала, как мои щёки предательски заливаются краской:
– Я вовсе не… Перестань вести себя так, будто я спящая красавица, а ты разбудил меня волшебным поцелуем!
«Отличное решение – перевести внимание на него».
– Ладно. – Квинн сел и свесил ноги с кровати. – Если ты не идёшь ко мне… – В два шага он уже оказался у стола, схватился с двух сторон за ручки вертящегося кресла и приблизился ко мне. Я хотела возмутиться, но вместо этого лишь пролепетала что-то невнятное.
– Эй, спящая красавица, – прошептал он и прикоснулся губами к моим губам. Этот поцелуй был очень осторожным и нежным, и моё сердце бешено забилось. Мне хотелось лишь одного – обвить руками его шею и прижаться к нему. Меня удержало лишь то, что Квинн до сих пор не слишком уверенно стоял на ногах. Поэтому я нехотя отодвинулась от него и, тяжело дыша, прошептала:
– Ладно, ты победил, я переберусь на кровать. Но только чтобы разговаривать и только потому, что ты, возможно, спасёшь мир от конца света.
Он выпрямился:
– Нам действительно надо многое обсудить, – сказал Квинн.
» 23 «
Квинн
Из всего, что случилось со мной за последние несколько недель, из всех этих невероятных и фантастических штук, эта была самой удивительной: Мартинская дочка, девчонка из жуткого семейства, которое жило напротив нас, лежала на моей кровати, и я не мог отвести от неё взгляд.
– Какая же ты красивая, – сказал я и осторожно провёл большим пальцем по линии её подбородка. Лицо Матильды вплотную приблизилось к моему, я чувствовал биение её сердца под подушечкой своего пальца.
– Кто-то ещё недавно обзывался и вообще меня не замечал, – пробормотала она.
– Полнейший идиот, – ответил я.
Матильда улыбнулась. Она прикоснулась кончиками пальцев к моей щеке и повела их наверх, к виску. Когда её рука достигла моих волос, я невольно остановил её.
– Тебе больно? – спросила она. Её голос снова стал совершенно серьёзным.
– Нет. Просто…
Я знал, каким странным был на ощупь мой череп, короткие волосы, уродливые шрамы – следы аварии и операций, к которым я сам до сих пор никак не мог привыкнуть. Каждый раз, когда я проводил рукой по своей голове, у меня возникало чувство, что она принадлежит кому-то другому. Я преодолел внутреннее сопротивление и позволил Матильде коснуться своей головы. Это было очень нежное, едва ощутимое касание, но оно показалось мне самым волнительным и значимым из всех, которые я когда-либо переживал. У меня перехватило дыхание.
– Я так рада, что ты жив, – прошептала Матильда.
– Я тоже, – прошептал я в ответ.
Её рука скользнула по последнему шраму к моему затылку. На какую-то секунду она замерла, серьёзно и даже как-то торжественно глядя мне прямо в глаза, а затем решительно притянула мою голову к своей.
– Если приближается конец света, мне бы хотелось успеть ещё несколько вещей, – сказала она и прикоснулась губами к моим губам.
Я почувствовал, как по моему телу растекается тёплая сильная волна, а затем мозг отключился. Я положил обе руки ей на затылок и отдался поцелую. Она на секунду задержала дыхание, а затем прижалась ко мне всем телом. Я не знал, сколько времени мы так лежали, сколько длился этот поцелуй. Тяжело дыша, мы оторвались друг от друга и улеглись на спины.
– Для такой скромной католички ты отлично целуешься, – пробормотал я.
– Правда? – радостно спросила Матильда. – Ты действительно так думаешь?
Она развернулась ко мне и улыбнулась. Щёки Матильды раскраснелись, золотистые пряди выбились из хвостика на затылке и, казалось, безнадёжно спутались. Глаза сверкали.
– Да, правда, – заверил я.
Было так приятно видеть её счастливой! Мне передалось это восторженное настроение.
Всего несколько дней назад я и не подозревал о её существовании, просто не замечал, а сейчас не мог отвести от неё глаз. Как же так получилось?
Волна счастья растекалась по всему моему телу и достигла даже кончиков пальцев. Я почувствовал лёгкое покалывание. Мне казалось, что волна даже вышла за пределы моего тела и распространяется теперь по всей комнате. Но я ничего не имел против – мне хотелось поделиться своим счастьем со всем миром.
Глаза Матильды
