веселыми солнечными бликами, балюстрады с голубями - и опять дворцы и над ними синее небо - все сказочное разнообразие чудесного мира, которым венецианец той поры наслаждался в своем любимом городе, и тех чужеземных миров, соки которых впитывал в себя этот город. Культовый сюжет лишь предлог для создания нарядной, золотисто-радужной светской картины, позволяющей венецианцу, даже в перерывах между празднествами, любоваться их великолепием, запечатленным живописью… Мы понимаем его, радуясь, как и он, прихоти красок, той яркой жизни, тому теплу, которые исходят от всей этой живописи.
Но это еще не живопись Высокого Возрождения.
Слишком раздроблены цветовые эффекты, слишком пестры краски, слишком много мы находим в картине чисто декоративного, случайного, и не наделена еще фантазия художника той благородной сдержанностью, которой будет отмечено искусство золотого века.
Джованни Беллини. Озерная мадонна. Около 1490 г.
Южанин Антонелло да Мессина, научившийся, по-видимому, у нидерландских мастеров секретам масляной живописи, содействовал ее широкому распространению в Венеции, где он обосновался. Радужная игра света, пурпурные закаты, бархатистость кожи, блеск мрамора или парчи, полнозвучные красочные аккорды и тончайшие цветовые нюансы - все те живописные радости, которыми нас одарили великие венецианские мастера следующего века, были, отныне на грани осуществления.
Джованни Беллини-Портрет дожа Леонардо Лоредано.
В Венеции Антонелло да Мессина стал подлинно венецианским художником. Вот, например, его шедевр «Св. Себастьян» (Дрезденская галерея). Картина изображает мученическую гибель стройного юноши с мечтательным взором, пронзенного стрелами. Но не это волнует нас в ней. Подобно венецианцам той поры мы любуемся прекрасным изгибом тела мученика, так чудесно освещенного лучами южного солнца, на фоне тоже пронизанной светом венецианской улицы с архитектурой столь же стройной, как и этот юноша, арками, коврами, изящными женскими фигурами и нарядными воинами, которым нет дела до происходящего, любуемся синевой неба, реющими облаками и лучистыми далями.
Путь, приведший венецианскую живопись к высшему своему расцвету, был окончательно проложен Джованни Беллини (братом Джентиле). Это был очень крупный мастер. В зрелых его работах сглаживаются постепенно линеарность кватроченто (характерная, например, для «готизирующего» венецианца Карло Кривелли), чувствуется влияние соседней Падуи. Его «Преображение» (Неаполь, Музей) - это уже подлинный гимн красоте земли. Какая любовь к природе, впервые так ярко проявившаяся в итальянской живописи, где пейзаж имел лишь значение фона! Здесь же пейзаж буквально царит, как бы обволакивая фигуры, так что идея, заложенная в бракосочетании дожа с морской стихией, уже расширяется перед нами, предвещая в живописи грядущее бракосочетание человека с природой. Написанные кистью, проникновенной и полнозвучной, облака, деревья, холмы дышат, живут полной жизнью, как бы в унисон с фигурами Христа и пророков. «Священная аллегория», или «Озерная мадонна», Джованни Беллини (Флоренция, Уффици) - это поэзия, воплотившаяся в живописи. Все в этой замечательной картине пронизано сказочным настроением, так что даже не думаешь о том, что точно изображает каждая фигура: все они пребывают в блаженной безмятежности, окутанные влажным озерным воздухом под ласковыми лучами солнца и медленно плывущими вдали облаками.
И опять-таки какая поэзия в сочетании с высокой и торжественной декоративностью в знаменитой алтарной картине Беллини «Мадонна со святыми» (Венеция, церковь св. Захария)! Тут мы уже действительно на пороге Высокого Возрождения.
Взглянем еще на его портрет дожа Леонардо Лоредано (Лондон, Национальная галерея). Портрет занимает большое место в венецианской живописи. Венеция мечтает показать себя потомству во всей своей славе, и ее именитые граждане желают видеть свои черты запечатленными навеки. Старческие черты дожа предельно выразительны, тонкая линия рта сразу выдает замкнутость его натуры. Игра света, озаряющая эти черты, сочетание теплых тонов лица с холодными тонами его парадного облачения, плечи его, четко выступающие на лазоревом фоне, - все это создает красочно-световой аккорд, выявляющий с особой силой психологическую остроту образа - черствость, душевную сухость этого правителя [1].
[1 Дож Леонардо Лоредано вошел в историю как представитель воинствующего обскурантизма (враждебного отношения к науке, просвещению, прогрессу): им был отдан приказ о публичном сожжении книги, вопреки учению церкви ставившей под сомнение бессмертие души.]
Джованни Беллини прожил долгую жизнь (умер в 1516 г. восьмидесяти шести лет). Великий немецкий живописец Дюрер, который знал его уже стариком, признавал Беллини лучшим живописцем своего времени. Он умер, когда золотой век уже наступил, но сам не успел проникнуться полностью его идеалами. Некоторая внутренняя неуверенность, отсутствие подлинного динамизма в его композициях и несколько однообразная созерцательность все же не позволяют поставить Джованни Беллини в ряд с его великими младшими современниками - Джорджоне и Тицианом. Но благодаря Беллини путь, ведущий в Высокое Возрождение, был уже широко открыт в конце XV в.
Джорджоне
Мы уже писали, что венецианские живописцы были только живописцами. Джорджоне составляет исключение, однако исключение очень характерное, как раз подтверждающее сущность различия между художественным гением Венеции и Тосканы: этот великий живописец был, кроме того, не скульптором или архитектором, как многие его флорентийские собратья, а поэтом и музыкантом, причем, по словам Вазари, «игра его на лютне и пение почитались божественными». И нет, пожалуй, во всем мировом искусстве произведений живописи более поэтичных и музыкальных, чем картины Джорджоне.
В приложении к живописи эти качества очень хорошо определены Эженом Делакруа:
«Искусство - значит поэзия. Без поэзии не может быть искусства… Живопись вызывает совершенно особые эмоции… тем, что можно было бы назвать музыкой картины… Она затрагивает самые сокровенные струны человеческой души и будит в ней чувства, которые литература выражает настолько неясно, что каждый понимает их по-своему; живопись же действительно переносит нас в мир этих чувств и, подобно могущественной волшебнице, увлекает нас ввысь на своих крыльях. Помимо того, что составляет картину природы, она включает в себя элемент контроля и сознательного выбора, то есть душу художника и свойственный ему стиль».
Это полностью относится к искусству Джорджоне.
Несмотря на его прижизненную славу и огромное влияние, которое он оказал на все последующее развитие живописи, мы очень мало знаем о Джорджоне. Он родился в Ка-стельфранко около 1478 г. Юношей он приехал в Венецию, где, по-видимому, поступил учеником в мастерскую Джованни Беллини. С тех пор он жил там постоянно и умер (вероятно, от чумы) в 1510 г., т. е. совсем еще молодым. Свое прозвище Джорджоне (что значит «большой Джорджо») он, по словам Вазари, получил «за величие духа». Тот же Вазари сообщает, что Джорджоне был «весьма низкого происхождения».
В Эрмитаже Джорджоне представлен одной из своих ранних и самых прославленных картин. Это «Юдифь».
Согласно библейской легенде,
