Люблю тебя, папа.Пирог был еще теплым. Кейт взяла вилку и отнесла пирог в гостиную. Она зажгла гирлянду на елке, развела огонь и включила телевизор. Сейчас самое подходящее время для пирога.
Телефон Кейт на кофейном столике громко зажужжал, и вилка, лежащая рядом с тарелкой, завибрировала. Кейт проснулась, в гостиной было темно, если не считать тлеющих углей камине и мерцания черно-белого фильма ужасов по телевизору.
Кейт наклонилась и подняла телефон. Часы показывали 00:17.
– О боже, – простонала она. При каждом движении с груди на ковер падал дождь из крошек. Она вытерла мокрую щеку. Кейт посмотрела на подушку, где темнело мокрое пятно.
– Ой, ужас, – простонала она, поняв, что спала в луже собственных слюней.
Телефон снова зажужжал в руке, и Кейт вздрогнула, случайно уронив его на ковер, где он продолжал сердито жужжать, пока на экране красными буквами светилось «Мама». Кейт поднесла телефон к уху.
– Мама? – произнесла она, все еще плохо соображая.
– Кэти! – крикнула мама в трубку. Кейт отодвинула телефон подальше от уха. – Слава богу! Произошло нечто ужасное!
– С тобой все в порядке?
– Нет, черт возьми!
– Ты ранена?
– Нет, я не ранена, – ответила мама таким голосом, словно Кейт сказала полную нелепость, – я в тюрьме!
– Что?
– Меня арестовали! Это была афера. Это вообще не его яхта. Она была ворованная. Он поручил нам продать краденую яхту. Но мы не знали! – возмущенно крикнула мама. – А потом настоящий владелец ворвался на борт с полицией, и меня арестовали.
– Где Джерри?
– Ушел.
– То есть как ушел?
– Бросил меня. Как только увидел полицию, спрыгнул с лодки и убежал. Последнее, что я видела, это его голая задница, несущаяся по трапу, как две белые луковицы, скачущие в лунном свете!
Кейт попыталась отогнать картинку перед глазами.
– Ты в барбадосской тюрьме?
– Ну, не совсем в тюрьме. Меня держат под арестом в местном отделении полиции, но чай, который мне принесли, был еле теплый. Владелец сказал, что не будет выдвигать обвинений, если я предоставлю полиции всю имеющуюся информацию о фиктивном продавце и немедленно покину остров.
– Ну, слава богу! Все могло быть намного хуже…
– Я бы хотела знать, куда хуже! – перебила ее мама. – Я лежала с голой грудью, когда они ворвались. Чистая удача, что на мне были стринги, прикрывающие Тетю Мэри. Мы изучали «Камасутру»…
– Мам, я тебя умоляю, – мама на том конце провода фыркнула, – просто как можно скорее купи билет на рейс обратно в Испанию.
– В том-то и дело, милая. Я не могу. У меня нет денег.
– Разве ты не делала туристическую страховку?
– Она не покрывает репатриацию, когда тебя обманывает профессиональный преступник, милая, – раздраженно сказала мама.
Кейт глубоко вздохнула.
– Сколько стоит перелет?
– Семнадцать сотен, плюс-минус.
– Семнадцать сотен фунтов!
– Ну, Рождество и покупка в последний момент. Если тебе сложно, просто оставь меня гнить здесь в тюремной камере.
– Мам, это не проблема. Конечно, мне не сложно. Я заплачу любую сумму, чтобы помочь тебе, ты это знаешь. Просто все это немного неожиданно, вот и все.
– Для меня тоже, дорогая.
– Конечно. Для тебя это, наверное, стало ужасным шоком.
– Настоящее испытание. У меня нервы расшатаны.
– А что будешь делать с Джерри?
– Джерри сам за себя постоит, раз меня бросил. Его паспорт забрали, а всю его одежду я разрешила отдать на благотворительность. Далеко не уедет. Голого шестидесятилетнего мужика, бегающего по острову, обязательно заметят.
Кейт с этим согласилась.
– Положись на меня, мам. Я отправлю тебя домой.
Кейт убедила маму передать трубку дежурному офицеру. Он оказался очень дружелюбным и заверил Кейт, что чай был горячим, когда его подали. Кейт выяснила у него все детали, прежде чем начать процесс по возвращению матери в Испанию.
У нее не было плюс-минус семнадцати сотен, которые можно просто потратить. Придется воспользоваться кредиткой и попытаться закрыть кредит в следующем году. Если Кейт и была в чем-то уверена, так это в том, что мама вряд ли вернет эти деньги.
