Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Кроме любви
Кажется, я поняла смысл «синдрома попутчика». Когда излагаешь малознакомому человеку «всю свою жизнь» или просто какую-то историю, стараясь выделить наболевшее, тем самым выявляешь собственные приоритеты. А ещё этот «попутчик» задаёт иногда неожиданные вопросы, которые ни тебе, ни твоим друзьям, давно наблюдающим за ситуацией, в голову не приходили.
– Мне нравятся слабые мужчины – я люблю о них писать и вообще люблю. Был один, например…
– А в чём его слабость выражалась?
– Нууу…
И я внезапно понимаю, что слабость (или трусость, например) – это клеймо, которое было поставлено от обиды в момент разрыва и с тех пор не пересматривалось.
Тогда за аксиому принималось что:
→ он трус, потому что испугался возможных проблем;
→ он слабак, потому что не вытянул серьёзных отношений;
→ он изменник, потому что нашёл другую;
→ он дурак, потому что… потому что не понял, какая я замечательная.
Потому что не полюбил.
И тут башня обвинений, воздвигнутых столько лет назад, рассыпается. Вдруг оказывается, что единственная вина этого человека в том, что не любил меня. Просто шел своим путём, проживал свою жизнь, в которой для меня не нашлось места. В конце концов, разве у меня не случалось отношений, в которых я не была заинтересована? Такие связи почти не замечаешь. Но невозможно поверить, что твоя великая любовь для кого-то – пустая связь. И он не то чтоб не выдержал высочайшего накала страстей, которыми ты пылала, а просто их не заметил. Или не принял к сведению.
Моя любовь – это моя проблема. Человеку очень трудно принять эту простую мысль. Сначала он носится со своей любовью, как с подарком, – таскает на вытянутых руках, подносит с видом благодетеля и никак не может понять, почему это осчастливленный объект не визжит от восторга.
Потом любовь превращается в чемодан без ручки: нести неудобно, бросить жалко.
Иногда – в оковы, верёвки, кандалы, которыми опутываешь и себя, и другого.
Ну а потом любовь становится мечом. И кому первому снести голову, если не тому, кто нас отвергает? Последний аргумент в последнем споре: я тебя любила, а ты…
А ты?
А ты идёшь своей дорогой, смотришь на людей, на дома и машины, гладишь бродячих кошек, покупаешь горячий пирожок, съедаешь на ходу, выбрасываешь обёртку в ближайшую урну. Возможно, думаешь о ком-то, а может, просто наслаждаешься хорошей погодой. Делаешь свою работу, получаешь деньги, радуешься успехам, переживаешь поражения. Твои проблемы находятся за пределами любви.
Тогда это казалось предательством.
А потом проходят годы, иногда очень много лет, и чей-то случайный вопрос позволяет взглянуть по-новому на прошлое, а заодно и на себя, нынешнюю. Я, оказывается, уже давно изменилась. Например, нет человека, который был бы смыслом моей жизни (как раньше – ты). И это вовсе не от бедности сердца – напротив, большая беда назначать смыслом своей жизни кого-то другого, мужчину или ребёнка, неважно. «Я живу ради тебя» – значит, «ты живёшь за меня», я существую, а ты оправдываешь мои надежды.
Несчастливы дети, которые вынуждены воплощать не собственные мечты, а чаяния родителей. Несчастливы мужчины, к чьим ногам обрушили «лучшие годы». Несчастливы женщины, чью душу отяготила чужая неразделённая страсть. Несчастлив всякий человек, которого обременили невольным долгом – быть смыслом не своей жизни.
Я вовсе не проповедую эгоизм Доставлять кому-то радость – одно из величайших удовольствий на земле. Только нужно понимать, что это твоя потребность, ты делаешь это для себя, спасаешь свою душу.
И только осознав это, можно идти вот так, разглядывая людей, дома и машины, гладить бродячих кошек, покупать пирожки (или мороженое). Возможно, думать о ком-то, а может, просто наслаждаться хорошей погодой – за пределами системы координат, которую принято называть любовью в дамских романах.
Концентрированная жизнь
Иногда я вспоминаю давний разговор, нелепый, но для меня важный. Как-то встретила в кафе девушку, с которой мы одно время делили мужчину – недолго, она сразу попыталась с ним жить, а я переключилась на другого.
– Отлично выглядишь, как тебе удаётся?! – Она почти на восемь лет моложе меня и никогда об этом не забывала.
Я не стала объяснять, что к тридцати годам трудно стать древней развалиной, если специально не стараться. Ответила иначе:
– У меня была очень печальная юность, а женщины стареют, только когда счастливы. Поэтому, дорогая, у тебя есть шанс хорошо сохраниться.
Она вздрогнула, несмотря на очевидную нелогичность фразы, – я попала в точку, её жизнь с «нашим» мужчиной не ладилась.
Но сказано было не только для того, чтобы сделать больно, – я на самом деле так думаю, счастье старит (о «печальной юности», конечно, приврала, юность прекрасна, даже когда страдаешь, тем более это очень сладко). Но я заметила, что, когда нет любви, женщина почти не стареет. Сердце её и тело включают режим энергосбережения, она будто хранится под стеклом равнодушия, не взрослеет, не меняется – ждёт.
А потом, когда любовь вдруг случается, она хорошеет – всегда! – но при этом начинает меняться и догоняет свой возраст.
Это очень странное ощущение – ты, например, выходишь замуж девочкой с виду, хотя тебе уже под тридцать, а через пару лет обнаруживаешь себя взрослой женщиной. Вроде и не растолстела особо, но изменилась, потому что эти годы по-настоящему прожила, они не соскользнули с тебя, как пять предыдущих безлюбых лет, не стекли прозрачной водой, они изменили и душу, и лицо. Ты становишься уязвимей и тревожней, как всякий, кому есть что терять.
После многолетней осторожности, с которой берегла своё сердце, вдруг расслабляешься. Всё самое нежное, что прежде было запаяно в пластик для пущей сохранности, вдруг начинает дышать и жить – и увядать.
Счастливая женщина неотразима, потому что по-настоящему живёт, а не потому, что безупречно молоденькая. (Мы часто подменяем эти понятия, «красота» и «юность», автоматически говорим «ты помолодела», хотя на самом деле – «похорошела».)
Нет, влюблённое лицо не выглядит юным. Наоборот, каждая счастливая ночь проступает тенями, всё, что успела почувствовать и пережить, беспощадно отпечатывается на коже.
И тем не менее мы безумно боимся пустого сердца, ровного законсервированного существования. А вдруг я больше никогда не полюблю? – один из главных женских страхов. Ведь сколько лет я была счастлива, столько и жила по-настоящему. Ну, так кажется. Например, в возрасте от двадцати двух до двадцати пяти я прожила пятьдесят два дня, они все помечены в календаре, уместившись в восьми месяцах. Во все другие – между и после – меня не существовало. И теперь я иногда думаю, напрасно ли я растратила то бесценное время, или пятьдесят два ослепительных дня наполнили смыслом и эти, и последующие годы?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
