Миг, и Острослов меня заметил. Собственно, и Тим тоже. Они оба уставились на дверь, за которой находилась я. Растрепанная, в свитере на пару размеров больше, без косметики и с синяками под глазами. Кстати, что касается синяков, тут целиком и полностью вина Острого. Все же я по нему тосковала. Если не сказать больше — места себе не находила, не зная, как он там и что делает. Это я только первую неделю бодрилась и убеждала себя в том, что этот бабник мне не нужен. А потом… Мне стало без него плохо.
— Александра… — произнес рыжик и плюхнулся попой на ковер. — Угадал я все-таки с расчетами. И Яга нам не понадобилась!
Я замерла, во все глаза смотря на гостей из другого мира. Как все же хорошо, что мама вышла в магазин.
Острослов не стал разоряться на слова. Быстро преодолев расстояние до двери, распахнул ее, шагнул на балкон и сжал меня в таких крепких объятиях, что мне стало трудно дышать. Было желание начать сопротивляться. Этот мерзавец же на меня поспорил! Но оно почти тут же исчезло, потому что я почувствовала, как бешено бьется под моей ладонью сердце мужчины. Как прерывисто его дыхание, и как безумно крепко он продолжает меня обнимать. Словно боялся, что я снова исчезну.
— Александра… — это произнес уже богатырь.
А я молчала. Не могла до конца поверить в то, что он здесь. Стоит на захламленном балконе и дышит мне в макушку.
Вцепилась руками в рубаху, стараясь тем самым унять дрожь, которая стала сотрясать мое тело. Вот только очередной истерики мне сейчас и не хватает.
— Ну, — раздался голос из комнаты, — я пойду, посмотрю, чем на кухне перекусить можно. А вы тут это… разговаривайте.
Слова лохматого немного отрезвили, и я попыталась отстраниться. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя…
— Чего брыкаешься? — спросил Острый, продолжая меня обнимать. Даже хватку послабее не сделал. — Все равно ведь не отпущу.
— Отпустишь, — заупрямилась, недовольно сопя ему в грудь.
— Нет, — короткий холодный ответ.
Извернулась, и все же смогла посмотреть мужчине в глаза.
— Ты зачем сюда перенесся? Что, новый спор затеяли?
— К черту спор, — зашипел богатырь и, зарывшись одной рукой во в конец растрепавшиеся волосы, склонился над моим лицом и поцеловал.
Признаюсь, это было для меня неожиданно. Сначала я даже пару раз как следует ударила Острого по широкому плечу. Чтобы не думал, что я так просто сдаваться собралась. Он мне еще не рассказал, за каким таким он с товарищами это все затеял.
Но сколько бы я не уговаривала себя, что он сволочь редкостная, все равно не смогла долго противиться. Поддалась эмоциям и обвила его за шею руками. Разве можно подавить в себе чувства? Невозможно… И сколько не уговаривай себя в обратном, ничего не получится. Я ответила на поцелуй, наплевав на все свои обиды. Сейчас, именно в эту минуту, существовали только мы. Не было за стеклом шумного города, на кухне не звенел тарелками кот. Не открывалась входная дверь…
Здесь и сейчас нас было только двое.
— Сашенька, а что на кухне… — в мой затуманенный разум проник голос мамы.
Дернувшись, открыла глаза и поймала на себе потемневший взгляд Острослова.
— Мама… дома… — прошептала, испуганно выглядывая из-за его внушительной фигуры.
Владлена Сергеевна сложила руки на груди и строго воззрилась на меня. Стало неловко и неуютно. Что-то сейчас будет.
— Потрудись объяснить, кто это такой и почему он… — прищурившись, родительница осеклась, судя по всему догадавшись, откуда в нашей квартире взялся мужчина.
На кухне раздались очередной громкий звон и ругань.
— Гадство, — проговорила я, понимая, что скоро мама познакомится с Тимофеем.
— Александра, душа моя, — в комнату величественно, на задних лапах вошел ученый, — я там немного того… Короче, тарелку разбил. Но ты не беспокойся, она была пустая. Уже.
Родительница посмотрела на рыжего. Он на нее…
— А-а-а-а, — протянул усатый, — очень интересно. Это даже… — кот опустился на все четыре лапы и медленно стал продвигаться в сторону женщины. — Как любопытно… — сказав это, он втянул носом воздух. — А вот и задачка…
— О, нет-нет-нет! — воскликнула я, и попыталась вырваться из объятий Острослова.
— Тише, Саша, — голос мужчины успокаивал, а широкая ладонь, что начала гладить меня по спине вызывала приятные мурашки. — Мы ненадолго здесь. Все же как таковой задачи чтобы, быть в этом мире, у меня так и не появилось.
— В смысле? — насторожилась я.
— В том смысле, — стал говорить вместо Залесного кошак, — что Ульяна, перенося тебя обратно, дала установку, что тебе просто жизненно необходимо быть рядом с матерью. Потому что без тебя ей станет плохо. Поэтому Отражающий и открыл проход. Яга просто-напросто схитрила. А вот я такое себе позволить редко когда могу. Так как являюсь проводником из одного мира в другой. И просто перенести кого бы то ни было не в состоянии. Пришлось искать задачу. Цель нашего переноса.
— И что же это за цель? — спросила и снова посмотрела на Острослова.
— Ой, тут много всего, — продолжал объяснять Тимка. — Так что, Острый, ты начинай, а я пока с этой милой дамой переговорю.
— О боже, ты действительно говорящий… — пролепетала мама, оседая на кровать.
Я уже было испугалась, что она сползет на пол, но обошлось. Присев на самый краешек, женщина стала обмахиваться, недоверчиво поглядывая на рыжика.
— Ты не замерзла? — спросил Острослов, тем самым выводя меня из некоего подобия ступора.
— Нет, — покачав головой, произнесла.
— А дрожишь, как осиновый лист на ветру, — хмыкнул мужчина, вновь крепко обнимая меня за плечи.
— Не ожидала вас здесь увидеть, — проговорила, продолжая внимательно следить за ученым.
— Неужели ты думала, что я не попытаюсь тебя вернуть? — Залесный опять зарылся пятерней в мои волосы и чуть потянул за них, заставляя меня тем самым посмотреть ему в глаза.
— Я думала, что после победы в споре, ты забудешь про мое существование, — честно призналась.
— Глупая, — прошептал мой бывший ночной кошмар. — Разве я мог забыть про ту, что два года тревожила мне сердце? Про ту, что видел каждый раз, когда закрывал глаза?
— Ты поспорил на меня, — я не торопилась верить его словам.
— Да, и теперь сделаю все что угодно, лишь бы ты меня простила.
— Мне от тебя ничего не надо.
— А мне нужна ты, — сказал и невесомо коснулся губами моих губ. — Вся, — еще одно прикосновение. — Полностью, — и еще.
— Но зачем? — все же нашла в себе силы задать еще один вопрос. — Неужели из-за того, что я якобы какая-то там суженая?
— Не какая-то там, а моя.
