Тинка кинулась к ней с обнимашками.
— Ты хоть, понимаешь, что мы больше никогда не увидимся? Михаил предупредил, что до поры никаких сотовых. Это все равно, что носить маячок в кармане.
— Я отыщу вас, — пообещала Карина, — не смей никому уступать место крестной для твоей малышки.
— Пора, — подхватывая на руку внушительную сумку, торопил Михаил.
— Подожди, ты не заметил, когда Динка пропала? — на всякий случай поинтересовалась Карина.
— Сбежала сразу же, как увидела Ника и Алевтину без признаков жизни.
— Что ж, значит, я остаюсь совсем одна.
— Одна.
— А охрана? Я так и не поняла, куда все подевались. Где же те солдатики, которых Алевтина в случае чего эксплуатировала в качестве подручных?
— Так, это вахтовики. Они в стройбате поблизости служили по контракту, а заодно и всю территорию охраняли. Теперь они на новый объект переехали. По слухам за двести километров южнее отсюда.
— То есть, они даже не в курсе кого охраняли?
— Почему же? Для них своя легенда. Что-то вроде лагеря для трудных подростков, состоящих на учете в полиции. Алевтина — воспитатель, я физрук. Все, как и положено: учителя приходили, физподготовка, соревнования.
— А Клара?
— Скажем так: она здесь человек не постоянный.
— Сплошные загадки, чем дальше, тем интереснее.
— Ее из Центра присылали по особой надобности. Для контроля и порядка. Она исчезала и появлялась, когда ей заблагорассудится.
— Сколько у меня времени?
— До пятницы всего день, — напомнил Михаил, — а дальше, беги, как можно дальше. Перекрась волосы, смени внешность. Вот, на всякий случай.
Он протянул Карине новый паспорт.
— Кириллова Арина Викторовна.
— Издеваешься?
— Игра слов, чтобы развлечь тебя. Да, и так запомнить новое имя будет гораздо проще, привыкай! Прощайтесь, — кивком головы скомандовал он подружкам.
Проводив глазами машину, увозящую единственных друзей, Карина вернулась обратно в казарму.
Поражаясь абсолютной тишине, она зевнула. Сказывалась бессонная ночь. Вдвоем с Михаилом пришлось заворачивать тела в черные полиэтиленовые мешки, обвязывать веревками, в то время пока Тинка лезла с советами.
— Ты чума! — заорал он на Карину, — вся измазалась!
И то верно! Пальцы, густо выпачканные кровью, оставили отпечатки на ее светлом костюме.
— И на лице тоже, — указал он.
Некогда было озираться и соблюдать аккуратность. Виной длинная челка, все время выбивающаяся из прически.
— Умойся, переоденься. Поедешь, со мной, — приказал Михаил Карине.
Та согласно кивнула.
— А я? — не унималась беременная подружка.
— А ты остаешься здесь, приберешься. В медчасти найди перекись водорода, чем больше, тем лучше.
— Зачем?
— Смочи тряпку, и ототри все пятна крови. Потом возьми спирт и обработай все поверхности: дверные ручки, подлокотники кресел, ну и все, за что можно споткнуться.
— Отпечатки пальцев, — догадалась Тинка.
— Умница моя! На лету схватываешь!
— А с этим что делать?
Тинка двумя пальчиками брезгливо взяла пистолет.
— Выбросим в речку по дороге. Он свое уже отстрелял!
Завернув пистолет в шелковый шарф хозяйки, Михаил засунул его за пазуху. После подогнал фургон под самое крыльцо, куда надрываясь, что есть силы, закатили длинные свертки, бывшие когда-то Алевтиной и Ником.
— Надеюсь, на пути не встретится ни одна собака, — вместо напутствия пожелала Тинка.
— Ночью все собаки спят, — поддержал ее Михаил, прыгая за руль.
Отъехав от базы на приличное расстояние, они свернули на грунтовую дорогу и «поскакали» по незнакомой местности, пока не оказались в глухом безлюдном месте. Вдали виднелись полуразрушенные избенки заброшенной деревушки, заросшей ивняком и высокой травой.
- Что ты задумал? — со страхом в глазах произнесла Карина.
— Так, костерок соорудить. А ты что против?
— Не хотела бы я, чтобы меня хоронили подобным образом.
Отвернув крышку канистры с бензином, Михаил плеснул в самую гущу пламени.
— Обидно, конечно, что без почестей и красивых слов, но поверь, по этим двоим никто не станет слезы лить.
— Я не хочу на это смотреть!
Карина с омерзением отвернулась. Едкий дым, клубами закружившийся вокруг, попал в глаза, защекотал в носу, выбивая слезу.
— Не замечал прежде у тебя сентиментальных наклонностей. У каждого своя судьба. Ник, например, нисколечко не раздумывал, когда по указке Алевтины убирал одного за другим неугодных «бракованных» бойцов. На завтра на их месте могла быть ты, — убедительно сказал Михаил, выставляя вверх указательный палец.
Украдкой, чтобы Михаил не заметил, Карина рукавом вытерла горячую слезинку:
— Неправда. Ты специально на него наговариваешь. У вас с первого дня не сложились отношения.
— Ты права. Я нюхом учуял, как в его жилах кипит отравленная кровь. Знаешь, такой особенный запах, ни с чем не спутаешь: резкий, трупный. Про таких у меня особое мнение.
— Какое?
— Стервятник.
— Птица?
— Скорее — определение, разновидность личности. Действует исподтишка, не брезгует падалью. Главная страсть — пожирание чужой плоти. И в прямом, и в переносном смысле.
— Мерзость.
— Даже я опасался к нему приближаться. Он, видишь ли, метки свои на людях ставил, вроде клейма.
— Как ты думаешь, за что он Алевтину? Со стороны казалось, что у них близкие, приятельские чувства. Шептались, интриги против всех строили. Они, как никто другой стоили друг друга. Из них получилась бы прекрасная пара.
— Ага! В лучших традициях криминальных сводок, — буркнул Михаил, ковыряя палкой в разгоревшемся пламени.
