Книга Искренне - Ава Рид

Бывают такие дни, когда нужно совершать поступки, которые причиняют нам боль. Например, переступать через себя.

Купер

Сегодня важный семинар с чертовым, мать его, промежуточным экзаменом по свободному искусству, и я должен был подготовиться к нему или хотя бы освободить голову от лишних мыслей и сосредоточиться. Я хотел быть связан с искусством столько, сколько себя помню, и потом, этот экзамен невероятно важен. Не только для этой учебы, но и для меня в принципе. Этот профессор один из лучших в своей области, и хорошая оценка за его курс на вес золота.

Но сейчас я могу думать только об Энди и о том дерьме, которое натворил.

Мэйс сказал, что вернет ее. Это было вчера, значит, он остался там на ночь. И у меня все было неплохо. Пока сегодня утром я чуть не сошел с ума и не мог больше терпеть ни минуты, сидя в нашей дурацкой квартире. После отстойной бессонной ночи я звонил Мэйсу каждую минуту, но он не отвечал. Может быть, потому что было только пять часов утра… Я потерял терпение и выбросил всю свою логику за борт, схватил куртку, шлем, перчатки и пошел к мотоциклу, чтобы отправиться в Монтану сам. За Энди. Джун написала тогда Мэйсону ее адрес, и листок остался лежать на столе…

Сейчас я в пути, проехал пока только три часа, но все тело уже болит, и я чувствую истощение и усталость в каждой его клеточке. Съехав с шоссе, я отдыхаю в придорожной забегаловке на заправке и пью кофе. Что сейчас делает Энди? Мэйсон уже едет обратно в Сиэтл? С ней или один? Я опоздал? Есть ли вообще хоть какой-то смысл в том, что я мчу на этом проклятом мотоцикле, чтобы попросить вернуться ко мне девушку, которой мне даже не удалось сказать… Что я чувствую? Чего я боюсь?

Я сухо смеюсь. Наверное, нет.

Я пытаюсь снова позвонить Мэйсу, пишу ему, потому что он игнорирует меня, и я понятия не имею, хороший это знак или плохой. Что, если он этого не сделает? Если Энди не вернется? Если не захочет возвращаться.

А что, если все-таки захочет?

Тогда мне придется все ей объяснить. Дерьмо. Я крепко сжимаю переносицу. Мои глаза горят, я не спал почти полночи. Честно говоря, я не спал больше четырех часов в день с тех пор, как Энди уехала. Беспокойство за нее было слишком сильным, равно как и чувство вины и новое столкновение с моими страхами. В голове проносились всевозможные сценарии относительно ее реакции и мыслей, того, как изменится ее мнение обо мне, когда она все узнает. Даже при условии что Мэйс и Джун не отреагировали так, как мой отец, я никогда не смогу забыть отвращение и разочарование в его взгляде, как и то, что он сказал мне: «Это только твоя вина! Твоя сестра могла умереть». И взгляд Зоуи, в котором еще долго читалось: «Лучше бы я и правда умерла».

Она никогда не предъявляла мне обвинений, но…

Меня начинает тошнить, когда я вижу ее лицо в тот момент, когда она спускается по лестнице и люди начинают смеяться и шептаться, прикрывая рот ладонью. Этот холод, да, с мурашками по коже, ощущение, что что-то не так. Осознание, что мою сестру оскорбляли и унижали, пока я выпивал и флиртовал с кем-то на первом этаже дома.

Прошло много времени и сеансов терапии, прежде чем я перестал просыпаться каждую ночь и ставить ведро для рвоты рядом с кроватью, потому что мне снились кошмары, в которых Зоуи выкрикивала мое имя. Но чувство вины осталось, оно только стало слабее. Я думаю, оно никогда не уйдет и всегда будет сопровождать меня тихим эхом. Может быть, как и страх не быть в состоянии защитить или даже навредить людям, которых я люблю. С этим я тоже стал справляться лучше благодаря Милли.

Еще один взгляд на экран телефона: никаких звонков, никаких сообщений.

Надо ехать дальше. Последний глоток отвратительного кофе, после чего я бросаю стаканчик в мусорный бак и собираюсь вернуться к мотоциклу. Холод и ветер безжалостно проникают под одежду.

Чуть в стороне останавливаются две машины – и одна из них похожа на автомобиль Мэйсона. Прищурившись, я напряженно высматриваю номерной знак, но в этом больше нет необходимости, потому что в следующий момент я узнаю пикап Джун. И Энди, выходящую из него.

Энди. Всего в нескольких метрах от меня.

Она здесь. Мэйс привез ее.

У меня высыхает во рту, руки начинают дрожать, а в мыслях становится совершенно пусто, когда она поворачивается и внезапно отвечает на мой взгляд. Ее глаза расширяются, она стоит там, словно застывшая картинка, и выглядит немного помятой, на ней старые рваные джинсы и толстый свитер, ее кудри частично выбились из косы, она не накрашена.

Она никогда не выглядела более красивой.

Мэйс тоже выходит из машины, но я замечаю это лишь краем глаза.

– Купер? – недоверчиво спрашивает он, а я просто стою там, как идиот, ничего не говоря, ничего не делая. Пока они с Энди не приблизятся ко мне.

– Черт, ты поехал вслед за мной на мотоцикле? Ты вообще спал?

Я слышу его, но продолжаю только молча смотреть на Энди, которая пристально следит за мной.

Что теперь? Я должен рассказать ей все прямо здесь, на улице, рядом с забегаловкой на заправке?

– Ты хотел забрать Энди? Господи, о чем я спрашиваю?.. – ворчит Мэйсон. – Ты хоть взял с собой второй шлем?

Я стискиваю зубы, чтобы не заорать. Нет, не взял. У меня нет ни шлема, ни плана, зато целая куча дерьма.

– Это неважно. Увидимся дома.

– Даже не думай. Ты останешься здесь, сожмешь в кулак свои яйца и скажешь ей то, что должен сказать. Я не для того уезжал на два дня и проделал путь через весь Вашингтон и половину Монтаны, чтобы ты сейчас трусливо поджимал хвост, Лэйн. И себе ты уж точно этим никак не поможешь. Так что мы решим это здесь. – Мой друг стоит передо мной, смотрит прямо на меня и решительно поднимает подбородок. – Скажи хоть что-то. В одном или десяти предложениях, мне плевать.

– Мэйс, оставь его, – твердо говорит Энди, и это первое, что она сейчас произносит, мне очень больно.