Он обшарил моё лицо тёмными глазами, в которых я все больше пропадала и пробормотал:
— Ты же понимаешь, если с тобой что-то случится, я…
— Меня убьёшь! — догадливо кивнула. — Тогда не своди с меня глаз. Вообще… Никогда, — это была самая глупейшая фраза и до безумия душевная. Такая, что я сама заулыбалась.
— Осторожно, Дань, лишиться свободы легко.
— Тогда уже, наконец, возьми меня в плен, но так, чтобы не ущемлять мою свободу.
— Боюсь я и сам не знаю границу. А с тобой, — умолк, — я себя не узнаю, поэтому и контролирую едва ли…
— Но ведь контролируешь! — подосадовала искренне.
— Молись, глупая, чтобы так и было, потому что если сорвусь…
— Чёрт! — хватанула воздуха, — не дразни, Руслан. Не провоцируй, потому что я мечтаю тебя увидеть ДИКОГО, а не такого… — запнулась, пожевав губу, потому что изворачивала душу. — Это убивает во мне женское начало. Мне всегда казалось, что если грянет желание, оно будет сродни животной похоти — бах, взрыв! А ты меня вечно водой ледяной умываешь.
— Я в ней сам купаюсь уже предостаточно, — невесело оглянулся Руслан, — порывы и страсть меня пугают. А ты… тот самый взрыв. Я так и не понял, как мне с этим справиться.
— А зачем? — сердце отколачивало лихой, обиженный бой.
— Ты что задумала? — взгляд мужа вновь наполнился мраком, ноздри жадно трепыхнулись — и его волнение было понятным.
— Если ты не знаешь, что с нами делать, возьму это на себя, — заверила тихо. — И я хочу взять всё, что причитается мне по праву, как дочери Юсупова, как жене Ханырова, как девочке Хана, — медленно, точно кошка, поползла к мужу по сидению. Надоело сидеть в стороне и ждать от него действий.
Он всего секунду меня рассматривал, что-то решал, как всегда сражаясь с собой:
— И правда, пошло всё к Шайтану, иди-ка сюда, — Хан не то рыкнул, не то буркнул, не то проматерился. Дёрнул меня к себе, ловко усадив сверху. — Сумасбродная, чокнутая стерва, — ручищами за задницу схватил, в себя вжимая.
— Ага, — я была на грани потерять себя окончательно, как остро, ярко ощущала его. — Хочешь меня? — мой голос неровно шелестел с надеждой.
Хан зло мою кисть схватил и бесцеремонно между нами протиснув, припечатал к напряжённому бугру в штанах.
— С ума сводишь, — с мукой. Носом по щеке черканул до рта, где узор какой-то вывел, а я как идиотка млела, едва в сознании находясь.
— Тогда в чём дело? — от переизбытка чувств губы приоткрыла, до безумия желая, чтобы Хан опять меня поцеловал. Только теперь уже без границ и стопоров. Чтобы сорвался, как и я в омут безумия и желания. — Горю я, слышишь? — шептала рот в рот, ёрзнула до слёз желая его ощутить внутри. — Я даже чувствую, как между ног влажно…
— Что же ты за существо такое? — не то подвыл, не то взревел Хан, рывком подол задирая, меня прихватив за затылок и впиваясь в губы.
POV Хан
Твою мать! Мозг уже отказывал, зато член от восторга едва штаны не рвал. Дико нравилось какая она чокнутая и горящая. Целовать её нравилось, щупать. Задницу упругую, ляжки, скользить по талии. И между ног у неё влажно — не соврала! Пальцами провёл, уже туго соображая, что собирался сделать.
— Прошу, — шепнула Данька, кусая меня за губу.
Сердце лихорадочно скакало.
— Прошу, ну же… — молила в своей требовательной манере. И я сдался. Может и не решился бы, да она прогнулась, по мне ёрзнув, и я пальцами в неё проник. Напрягся от ужаса, ведь хер его знает, как там с девочками трахаться можно. Я привык к опытным, а к таким…
— Чшш, — успокоил, до трясучки боясь неаккуратностью причинить боль. — Маленькая моя, — осторожно скользнул в ней, жадно прислушиваясь к стонам и всхлипам, следя как полные губы воздуха хватали, как ноздри трепетали.
Меня пронзало насквозь её удовольствие.
Бл*, хотел её ненормально. И если бы не невинность, машина, я бы трахнул её, но ведь первая ночь не должна быть такая.
Данька глупая, страстями жила и не могла обуздать свои желания, вот принимала мои ласки. А я безумно мечтал сделать ей хорошо, поэтому ласкал, не думая о себе и наслаждался удовлетворением её молодых порывов.
Уже понимал, что скоро, очень скоро порву её, а потом буду трахать до исступления. И тогда мне будет по хрену, больно ей или нет. Девственница или…
Дань моя!
Законно. Теперь по всем законам и моралям.
Она моя… девочка!
Моё сумасшествие. Моя беда. Моя отрада…
Моя Дань!
Поймал опять её губы порочные, задавая быстрый темп и вдавливая в себя, как никогда проклиная ЕЁ невинность и что не членом в ней хозяйничал.
А Дань пылала… знала, чего хотела — ёрзала по моей ладони, увлажняя кисть, пока не прогнулась, пронзённая судорогой оргазма и застонала…
POV Даниила/Дань
Ничего себе меня шендарахнуло.
Хан и его воздействие на меня — пиз*ец моему самообладанию. Я в который раз доказала, что бешеная и похотливая. Что текла из-за мужа, и что он сильнее разжижал мой мозг, чем я его!
Вот как у него получалось делать меня непревзойдённо тупой и легкомысленной?
Хотя я его жена… и мне, чёрт возьми, было охренительно хорошо! Разве это плохо? Может, это и есть единение?
Счастье, быть с кем-то, с кем не надо из себя строить умную, сильную… дочь авторитета. Быть простой девчонкой, которой нужно крепкое плечо, сильный мужчина рядом.
— Ты опять это сделал, — еле справилась с эмоциями, хотя дышала шумно и часто. — Воздержался…
— Ты горела, а мне стало интересно, как ты кончаешь, — носом вычерчивал на щеке зигзаги муж. Губами дорожку рисовал до моих.
— Звучит гадко и сладко, — пробурчала, ощущая себя такой обессиленной, что не могла даже спуститься с Хана. Да и он не спешил нашу позу менять — продолжал наглаживать мою ягодицу, спину, ляжку, а его пальцы до сих пор были во мне. И губы его наглые и жадные знали своё коварное дело. Порабощали мои, дурили, перекрывая доступ к кислороду. Но были такие вкусные, что подобную пытку я бы не хотела прекращать.
