Не знаю, кому пришла идея рассказывать ужастики про место, куда нам завтра снова предстоит идти. Я встаю, чтобы уйти, и в дверях сталкиваюсь с Циссой.
Судя по его необычайно серьезному виду, что-то случилось.
— Постойте, Варри. Директор хочет видеть вас, — секретарь заглядывает внутрь и прерывает вошедшую в активную фазу историю, — Борк, Тимериус, Даяна — идемте в рубку.
Мы с Тимом переглядываемся и следуем за атлантом.
— Это надолго? — осторожно спрашиваю я. Внезапное совещание настораживает.
— Не думаю, — после паузы отвечает Цисса и тут же мрачнеет еще больше.
К тому времени, когда мы подходим к рубке, меня начинает захлестывать иррациональная, необъяснимая паника. Дурное предчувствие снова дает знать, но теперь оно не просто всплывает намеками — оно надрывается истошным воем, вынуждая дрожать колени и испуганно вжимать голову в плечи.
На первый взгляд в рубке не происходит ничего особенного: длинные ряды операторских кресел пустуют, лишь за директорским столом сидит Салкас вместе с Треором Асти и чтецами. Директор с Ником выглядят уставшими и перессорившимися вдребезги, командор пытается сохранить невозмутимую мину, ну а Магарони просто усмехается.
— Пришли? Садитесь, — Салкас поднимается нам навстречу и тут же снова опускается. — Простите за позднее собрание, я не задержу вас надолго.
Он дожидается, пока мы займем места, и лишь потом приступает к делу, заставившему его вызвать нас на планерку прямо посреди ночи. Цисса садится рядом со мной, и я на мгновение чувствую его ладонь у себя на плече, словно он хочет поддержать и ободрить.
Да что происходит, твою мать?!
— Къерр Андо, — директор делает неопределенный жест в сторону Ника, — только что ввел меня в курс дела. Вы уже в курсе, что по результатам моделирования будущая дыра в новый мир будет создана не природой, а человеком?
Мы молчим, и Салкас сам себе кивает. Так вышло, что он узнал об этом самым последним, и это ужасно его бесит.
— Исходя из этого я принял решение отложить экспедицию до тех пор, пока мы не сможем сказать, что готовы к такому повороту событий. Къерр любезно, — Салкас выделяет слово «любезно», из чего становится ясно, что на самом деле Никель не хотел идти на контакт, — согласился поделиться с нами разработками своих транс-форм, чтобы мы могли укомплектовать каждого из членов экспедиции по полной программе. И еще: для убыстрения процесса нам придется сократить число ее участников.
Вот оно. То, чего я опасалась с того самого момента, как увидела набилианцев во главе с Магарони в Озрелье. По спине проходит холодок, и ощущение беды становится почти осязаемым. Я уже знаю, почему Цисса смотрит на меня с таким сочувствием, а Никель старательно отводит глаза.
— За счет кого же? — спрашивает Тим, когда к приглашенным в рубку возвращается дар речи.
— Ваше участие не обсуждается, можете не переживать, — вклинивается Магарони. Он облокачивается на стол и кладет подбородок на сцепленные ладони и прищуривается. — Хамелеон нужен нам, также как и…
Ловец принимается объяснять полезные свойства каждого члена экспедиции. Ключевым звеном нового состава станут телохранители — те, кто смогут защищать остальных: в сложившихся условиях это действительно важно. Чтецы тоже понадобятся, причем оба — чем больше будет людей, способных проникать в чужие замыслы и умеющих убеждать, тем лучше. Борк показал себя как преданный соратник и боец, правая рука руководителя, на которого всегда можно положиться. Доктор Тео тоже пойдет — куда ж без доктора в неизвестном мире?
Единственное, в чем нет необходимости, это в двух странницах. Совершенно неоправданная роскошь, тащить в новое измерение людей с почти одинаковыми функциями. И я свою задачу уже выполнила, разгадав будущее местонахождение прохода. Конечно, они очень благодарны мне и вообще «в восторге» от моего уникального таланта, но больше от меня нет никакого толка. Зато Даяна сможет унести всю группу. Одна.
Я бесполезная.
Конечно, Магарони выразился мягче, завуалировав суровый вердикт лживыми комплиментами, но суть его пламенной речи именно такова. Он говорит об этом так долго и упоительно, что я уже не сомневаюсь: это идея ловца, ловко подсунутая рассерженному на Ника директору.
В конце концов Салкасу надоедает его слушать, и он обрывает его.
— Чтобы вы не думали, что мы действуем на основе личных симпатий, я предлагаю проголосовать всем собравшимся за любую из странниц. Нас семеро, так что голоса в любом случае не разделятся поровну. Если большинство выберет Вариссу, я не буду препятствовать. Можете подумать, прежде чем принять решение. Лично я за набилианку.
Звучит честно и справедливо, но на деле решение уже принято. Любой, кто встанет на мою сторону, покажет себя дураком, несерьезно относящимся к экспедиции. Даяна, которая одним махом перенесет всех на ту сторону, и я, способная осилить максимум двух «пассажиров» — какой тут может быть выбор?!
Ужасно, но мне даже нечего сказать в свою защиту. Сон-образ, и тот солгал: дыры не оказалось в старых корпусах. Внутри поднимается беспросветная тоска, отдаваясь во рту едкой горечью. Понимаю, что недостойна, и чем ясней я это осознаю, тем отчаянней хочу попасть в новый мир.
— Я уже выбрал. Варисса, — говорит Тимериус таким тоном, что я в который раз чувствую себя виноватой перед ним. От хамелеона в буквальном смысле исходят волны ненависти, направленные на моих обидчиков.
Пробегаю взглядом по лицам собравшихся. Никель ни на кого не смотрит, но он предельно зол, да и Цисса с командором смотрят на Магарони неодобрительно. Что ж, может, у меня еще есть шанс?..
— Даяна, — ловец извиняюще разводит руками. Мол, молодость и наивность это чудесно, но иногда полезно уметь делать что-то еще, кроме как хлопать глазами.
— Даяна, — поколебавшись, говорит Борк.
— Само собой, Варисса, — Цисса лучезарно улыбается, берет мою руку и галантно целует тыльную сторону ладони. — Она покорила нас еще в Сатитару.
Асти в сомнении. Ответственность руководителя борется в нем с обещанием, которое он дал в Сатитару, и обычная невозмутимость отступает, отражаясь на его лице.
— Варисса, — решение дается ему нелегко, и я ощущаю наплыв благодарности и надежды.
Лихорадочно перебираю голоса, пытаясь сосчитать их и понять, на чьей стороне перевес. Магарони, Борк и Салкас проголосовали за набилианку, Тим и двое арзисов — за меня. Остался только Ник, и его слово будет решающим. Облегчение так осязаемо, что я обмякаю в кресле, превратившись в жидкий студень.
Все смотрят на Никеля. А я вдруг снова начинаю слышать отзвуки его мыслей у себя в голове. Когда-то я могла только мечтать об этом, а теперь хочу спрятаться от раздражающего гула сомнений и внутреннего раздрая.
Он поднимает голову и смотрит прямо на меня. Сверху колпаком наваливается ожидание чего-то непоправимого.
