Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Из расхлябанного, разбухшего от постоянной сырости шкафчика под мойкой уважаемый Саламбек извлек трехлитровую банку. Банка была грязноватая, но сейчас это не имело значения. Он положил в раковину одну из разделочных дощечек и поместил сверху пьезоэлектрическую зажигалку. Затем попытался установить поверх зажигалки пустую банку, но, как и следовало ожидать, не преуспел: банка соскальзывала, заваливаясь то вправо, то влево и выталкивая из-под себя зажигалку.
Долго искать решение этой несложной инженерной проблемы не пришлось. Юнусов снял со стены вторую дощечку и накрыл ею зажигалку, соорудив что-то вроде фанерного сэндвича с пьезоэлектрической начинкой или грубого деревянного подобия щепоти.
Теперь пристроенная поверх этой конструкции банка стояла под небольшим углом, но достаточно прочно. Юнусов повернул кран таким образом, чтобы вода из него капала в банку, засек время по наручным часам и отправился пить кофе. Гуща уже осела, и он с наслаждением и без недостойной спешки воздал должное своему любимому напитку.
Часы показывали четверть восьмого. Спешить было некуда, до запланированной акции оставалось больше четырех часов, но ему не хотелось оставаться в этой клопиной норе хотя бы на одну минуту сверх необходимого срока. А необходимый срок, хвала Аллаху, уже истек, да и образ гостя из самостийной Украины еще требовал обкатки и проверки в полевых условиях. Так почему бы не совершить продолжительную пешую прогулку по столице? Правда, снаружи моросил обещанный синоптиками дождик, но что с того? Саламбек Юнусов не сахарный, а плохая погода только усилит психологический эффект от акции: умирать неприятно и под ярким солнцем, но истекать кровью, лежа в грязной луже среди чьих-то плевков и размокших окурков — что может быть страшнее и гаже?
Он сходил в комнату, где на стене, резко контрастируя с убогой обстановкой и сваленными по углам баулами, красовался большой плазменный телевизор, открыл первую попавшуюся сумку и взял оттуда несколько тряпок. Вернувшись на кухню, вооружился большой плоской отверткой, взгромоздился на табурет и, поковырявшись с минуту, сумел снять замазанную толстым слоем побелки решетку вентиляции. Решетка выскользнула у него из руки и с жестяным дребезгом завалилась за плиту. Доставать ее оттуда никто, разумеется, не стал. Юнусов плотно забил вентиляционную отдушину принесенной из комнаты одеждой, спрыгнул на пол, прошел в туалет и, встав ногами на унитаз, проделал ту же операцию со здешней отдушиной.
Потом он сварил и выпил еще одну чашку кофе и выкурил еще одну сигарету. Разжигать плиту пришлось обычной зажигалкой, и он слегка обжегся. Воды в банке было уже почти до половины, и пока ничего не происходило: лежащая под углом разделочная доска меняла угол приложения силы, ослабляя давление на клавишу пьезоэлектрической зажигалки. Это было просто превосходно: чем больше пройдет времени, тем сильнее грянет буря…
Треск электрических разрядов послышался из кухни, когда он, стоя в ванной, повязывал перед зеркалом широкий, как лопата, кричащей расцветки галстук. Юнусов посмотрел на часы. С того момента, как на дно банки упала первая капля, прошел почти час.
Он завершил туалет, с головы до ног опрыскавшись дешевым одеколоном, который вонял, как клопомор, проверил в карманах деньги и документы и вернулся на кухню. На нем был светлый, зеленоватого оттенка летний костюм с розовой сорочкой и полосатым сине-красно-зеленым галстуком, на груди болтался довольно дорогой цифровой фотоаппарат с функцией видеосъемки. Черные туфли резали глаз своей явной неуместностью, а в опущенной руке, довершая нелепый портрет и придавая ему мрачноватый сюрреалистический оттенок, виднелся ржавый топор, едва держащийся на рассохшемся топорище.
Юнусов положил топор на плиту и вынул из раковины почти полную банку. Зажигалка перестала трещать. Уважаемый Саламбек опорожнил банку в унитаз и вернул ее на место. Капли застучали по дну, время пошло. Юнусов взял топор, размахнулся, придерживая свободной рукой висящий на груди фотоаппарат, и ударил топором по резиновому шлангу, соединявшему плиту с газовой трубой. Перерубив шланг, тупое лезвие глубоко вошло в штукатурку, засыпав плиту известковой пылью и крошками. Послышалось сердитое шипение, резко запахло газом.
«Почти час, — кладя топор обратно на плиту, подумал он. — Разнесет все к чертовой бабушке!»
— Дуже добре, — повторил рыжеусый украинец и вышел, старательно и плотно закрыв за собой дверь кухни.
Через секунду в прихожей дважды щелкнула пружина запираемого замка, послышались удаляющиеся по лестнице шаги, и в квартире наступила тишина, нарушаемая лишь невнятным бормотанием телевизора этажом ниже, стуком падающих в банку капель и змеиным шипением растекающегося по кухне газа.
* * *
Глеба разбудила трель мобильного телефона. Рингтон был знакомый, но не его; это, в принципе, означало, что на звонок можно не реагировать и продолжать спать, но внутренний хронометр подсказывал, что это не самая лучшая идея. Сиверов открыл глаза, посмотрел на часы и сел: было начало десятого, он уже почти опоздал.
Федор Филиппович, сидя в кресле у окна, разговаривал по телефону. Сквозь планки жалюзи сочился серенький пасмурный полусвет, снаружи доносился ровный шорох дождя в кронах старых лип и неторопливый перестук капель по жестяному карнизу. Судя по этому звуку, дождь был несильный, но зарядил надолго.
Встретившись взглядом с Глебом, генерал коротко кивнул в знак приветствия и демонстративно покосился на часы. Сиверов кивнул в ответ, встал и отправился заряжать кофеварку.
Пока она сипела и пыхтела, он успел наскоро умыться. Побриться тоже не мешало бы, но Глеб не любил бриться наспех, да и тем, с кем он собирался нынче встретиться, на его внешний вид было наплевать с высоты птичьего полета — как и ему на них, если честно.
Генерал говорил по телефону — вернее, не столько говорил, сколько слушал. Вид у него при этом был мрачный и недовольный — то ли от недосыпания, которое в его возрасте переносится уже не так легко, как в молодые годы, то ли от чего-то другого. Глеб налил себе кофе и сделал вопросительный жест в сторону Федора Филипповича. Тот отрицательно качнул головой, и Сиверов с горячей чашкой в обнимку вернулся на диван.
— Да, я все понял, — резко сказал в трубку Федор Филиппович. — Держите меня в курсе. Отбой. Вот подонок! — добавил он, обращаясь к Глебу.
— Не я, надеюсь? — осторожно уточнил тот, прихлебывая кофе.
— Ты тоже хорош, и я с тобой заодно. Оба мы хороши, но я говорю о Юнусове.
У Глеба возникло очень неприятное чувство: похоже, он проспал даже сильнее, чем думал до сих пор. Намного сильнее.
Неужели его все-таки обвели вокруг пальца, и теракт в метро состоялся, пока он беззастенчиво дрых на диване?!
— Что стряслось? — спросил он еще осторожнее.
— Взрыв бытового газа в Одинцово, — сообщил генерал, и у Глеба чуточку отлегло от сердца. — Только что, буквально полчаса назад.
Глебу захотелось спросить, при чем тут Юнусов, но он промолчал: раз уж Федор Филиппович начал говорить, он и без понуканий скажет все, что считает необходимым сказать. А того, что, по его мнению, необходимым не является, не скажет, сколько ты его ни понукай…
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
