Стемнело, и она еле брела, с трудом переставляя ноги. Хотелось лечь на мягкий мох (плевать, что сырой!) и уснуть, но Аня понимала, что рискует уже больше не встать. И поэтому шла из последних сил. Даже тогда, когда стало так темно, что она едва видела свою руку, которую вытянула вперед, чтобы не наткнуться на дерево. Только свет ущербной луны, запутавшейся в кронах деревьях, подсказывал, куда надо идти.
И вот, когда Ане показалось, что она сейчас упадет и сдохнет, между деревьями что-то блеснуло. Совсем как тот костер на поляне, где ждал ее Вася. Она остановилась на минуту, отдышалась и вышла на берег озера. Оранжевая палатка, похожая на гигантский подосиновик, стояла на прежнем месте. У костра на пенке сидели двое.
Водяной что-то помешивал в котелке. Вася держал в руках гитару, лениво пощипывая струны. Рядом была накрыта поляна, вокруг валялись пустые бутылки. Аня сделала несколько шагов, и тут темнота, которая давно примеривалась, как бы ее сожрать, наконец решилась и напала. Последним, что Аня увидела, было лицо Васи — отекшее, с покрасневшими глазами, заросшее светлой щетиной.
Темнота цепко держала ее в лапах, но иногда, видимо, на что-то отвлекалась, и Аня могла видеть сквозь мутную пелену. Иногда Васю-эльфа. Иногда дракона. Иногда водяного. Ее поили чем-то отвратительным на вкус, горьким и едким. Что-то прохладное, влажное касалось ее пылающего лица, словно стирая жар. Она хотела что-то сказать, но даже не могла шевельнуть языком — огромным, шершавым, похожим на грубую губку для мытья посуды.
Медленно, очень медленно темнота начала отступать. Аня обнаружила, что лежит в палатке на толстом матрасе, укрытая теплым одеялом.
— Привет, — сказал Вася, сидящий рядом на пенке. — Как ты?
— Ничего, — прошептала Аня. — Давно я тут?
— Три дня. Глазам не поверил, когда тебя увидел.
— Не ждал меня?
— ЖДал. Хотя и не думал, что это возможно. Вернуться. Ты останешься?
Аня покачала головой.
— Но… — Васин голос дрогнул.
— Подожди, — она коснулась пальцами его губ, заставляя замолчать. — Я останусь. С тобой. Но сначала хочу проверить кое-что. Только не спрашивай, пожалуйста, ничего. Просто помоги мне, ладно?
Вася наклонился и осторожно поцеловал ее.
— Хорошо, не буду. Что нужно сделать? — спросил он.
— Твое крыло зажило?
— Да.
— Отнесешь меня обратно к камню?
— Анна… Зачем?..
— Ты обещал не спрашивать, — с досадой поморщилась Аня.
— Когда? — вздохнул Вася. — Лететь когда?
— Как только смогу на ногах стоять. Не падая в обморок. А пока ляг рядом. Просто побудь со мной.
Вася лег поверх одеяла, крепко ее обнял, и Аня провалилась в блаженный сон, где было так светло, тепло и радостно.
Еще через три дня на закате они подлетели к камню, похожему на медвежью голову.
— Подождем полуночи, — сказала Аня, выбирая место для костра.
— Может, хоть сейчас ты мне объяснишь, что задумала? — поинтересовался Вася, собирая хворост.
— Извини, нет. Если не получится, расскажу. А если получится — и так поймешь.
— Кажется, я догадываюсь, — Вася выдохнул язык пламени, поджигая дрова.
— Вот и хорошо. Помнишь последнее, что я сказала? Перед тем как появился Славка?
— Я все помню, Анна, — он сел рядом и обнял лапой за плечи. — Мне показалось, что…
— Тсс! — Аня зажала ему пасть рукой. — Тебе не показалось. Но все-таки давай не будем об этом сейчас. Помнишь, как мы ждали?..
— Помню, — с полуслова понял ее Вася. — Подождем еще немного.
Когда он отошел за кусты трансформироваться, прихватив одежду из запасов водяного, Аня встала и обняла камень.
— Пусть все будет так, как я хочу, — умоляла она неведомую силу, которая управляла вселенной. — Пусть все это будет правдой. Пожалуйста, пусть окажется, что нам не показалось.
В конце концов, чем я рискую, подумала она, когда уже Вася шел к ней. Если ничего не выйдет, просто останусь здесь. Навсегда. Выдумка? Да плевать. Живут же сумасшедшие в мире своих грез — и вполне счастливы.
— Может быть, ничего и не выйдет, — сказала Аня, когда они забрались на камень. — Но на всякий случай держись за меня креп…
Хэппилог
Волны высовывали длинные широкие языки и влажно облизывали гальку. Мерный шум навевал дремоту, сквозь которую с трудом пробивались вопли чаек. Вечернее солнце все еще было жарким, Аня передвинула зонтик, чтобы оказаться в тени, и закрыла глаза. Теперь она ценила часы, даже минуты одиночества так же, как раньше ненавидела их. Еще полчаса в блаженном оцепенении — и можно домой.
Шорох гальки — кто-то шел медленно, лениво, словно любуясь собственными движениями и предоставляя другим возможность полюбоваться собой. Шаги приблизились и смолкли — рядом с ней.
— Я надеялась, что никогда тебя больше не увижу, — сказала Аня, не открывая глаз.
— А я наоборот надеялся рано или поздно с тобой встретиться, — Слава присел рядом на горячие камни. — Да что там, знал, что встретимся. Сочи — город маленький. Хотел тебя пригласить куда-нибудь. Кофе выпить, поболтать.
Аня усмехнулась и не ответила. Она разглядывала его из-под ресниц. Бороду сбрил и помолодел лет на пять. Волосы растрепаны, выгорели на солнце добела, контраст с глазами еще больше, взгляд еще глубже, до самых печенок. Кубики, бицепсы-фигицепсы. Черные плавки — не бесформенные бермуды или боксеры, как у большинства местных, а слипы в обтяжку. Товар лицом. Интересно, где он болтался четыре года?
— Хорошо выглядишь, — Слава словно случайно коснулся ее бедра. — Все такая же ультра-си.
— Слав, вон там две тетеньки в тебе сейчас дыру просмотрят. Ничего еще так тетеньки. Не первой свежести, но если выпить и свет выключить…
— Издеваешься? — дернул щекой Слава.
— Нет. Зачем?
Он сидел рядом с ней, явно не зная, что еще сказать. Взял нагретый солнцем камешек и осторожно положил ей на живот. Аня вздрогнула, словно ее ужалил овод, и резким движением смахнула камень.
— Слушай, Слава, — процедила она сквозь зубы, — я пытаюсь быть вежливой, но до тебя не доходит. Я. Не хочу. Тебя. Видеть. Никогда. Понял или нет?
— Ань… — он накрыл ее руку своей и заглянул в глаза, снизу вверх, по-собачьи. — Ну прости, а? Глупо ведь все. Ну так вышло. В конце концов, я же выпустил дракона, и он тебя спас. Давай все забудем? Ну как будто ничего этого не было. Ведь этого же и на самом деле не было. Фантазии чокнутой бабы. Считай, все просто приснилось. Но ведь было же у нас с тобой в этом сне что-то хорошее, разве нет? Помнишь тот самый первый раз? Как ты в красном платье, на столе… Это было что-то… такое… разве нет?
