Они снова заскользили по кругу, и когда Грэст оказался ко мне другим боком, я увидела глубокую рану у него боку. Кровь из нее стекала по кожаной повязке и капала на землю, оставляя бурые среды. Я поняла, что непроницаемое выражение на лице Грэста — не более, чем маска, на самом деле ему очень больно. Подумала так и сама удивилась — как же, разве я не боюсь его? И сама же себе ответила — нет. Пока они вместе, Вирд не допустит ничего… такого. А Грэсту, как бы он ни пыжился, стыдно. Я заметила, как больно ранили его слова Вирда.
— Мир? — с некоторым превосходством в голосе спросил Вирд.
— Мир, — хмуро рыкнул Грэст. — Пока.
Они, наконец, перестали буравить друг друга взглядами, и, как по команде, развернулись ко мне.
— Как ты, Эя? — участливо спросил Вирд, стараясь смотреть мимо меня.
Грэст что-то прорычал, глядя сквозь, должно быть, это означало, что его тоже заботит мое самочувствие.
Тело начало понемногу выходить из оцепенения, но на смену ему пришла слабость, я поняла, что могу двигаться, но каждое движение дается мне каторжным трудом.
Вирд понял. Легким рывком он оказался на ногах, отошел на пару шагов, сопровождаемый ревнивым взглядом Грэста.
Быстро нагнулся, подхватил что-то легкое, и приблизившись, положил рядом со мной какую-то тряпку, по-прежнему избегая смотреть на меня.
— Вот, Эя, — сказал он мягко, настолько, насколько гортань волка вообще на это способна. — Человеческие женщины стесняются своего тела и прячут его под одеждой. Так они чувствуют себя более защищенными.
Я удивленно взглянула на него снизу-вверх.
— Я принес тунику, — добавил он, и чуть уловимо потянул носом. — Фоссы, — сказал он, — я успел схватить то, что было, когда отправился за вами.
Я села, обхватив рукой колени, а второй попыталась воздвигнуть между нами преграду в виде пыльного серого куска ткани.
— Ты специально притащил ей одежду. Специально, чтобы она выбрала тебя! — взревел Грэст, и Вирд победно улыбнулся, сверкнув полоской зубов на загорелом лице.
— Но ее отнимут для боев, — мрачно пророкотал Грэст.
Я наконец, попала руками в дырки, обозначающие рукава и натянула тунику, изо всех сил пытаясь натянуть ее на колени, до самой земли. Выходило не очень.
— Если так уверен в себе, участвуй в боях на равных, — рыкнул в ответ Вирд. — Если тебя допустят, — добавил он. — После того, что ты с ней чуть не сделал.
Я вспыхнула, если честно, покоробленная словом «чуть».
Это у них тут так называется?!
Да я чуть Богине душу не отдала от страха, стыда и осознания собственной беспомощности!
Статную фигуру Фоссы туника облегала, на мне же висит мешком, но все же не настолько, чтобы обтянуть подтянутые колени, сидя на земле, самое главное остается на всеобщем обозрении…
— Мне плевать, допустят, или нет. Она моя! Она будет моей! — поправился Грэст, встретившись с широкой улыбкой, более подобной оскалу, на лице Вирда.
— Я буду биться за нее. И одержу победу, — добавил он твердо.
— Посмотрим, — не стал спорить Вирд. — Я тоже уверен в своей победе.
Я наконец справилась с проклятой туникой, привстав на колени и обтянув то, о чем леди даже не будут говорить вслух, а я вот… да и какая после всего этого из меня леди? Я уселась на пятки, положив кисти на голые колени, как статуэтка, изображающая языческое божество с головой кошки, я видела на картинках.
На этот раз Грэст не стал спорить. Он хмуро кивнул своим мыслям, а затем сообщил Вирду голосом заботливой тетки-дуэньи, в том случае, если тетка-дуэнья всю жизнь курит моряцкую трубку, чего, конечно, с дуэньями в жизни нечасто случается:
— Девочка проголодалась.
— Да что ты? — восхитился его заботой Вирд.
Я тоже восхитилась, но свои восторги оставила при себе. Сердце все еще колотилось, как бешенное, но услышав о еде, желудок жалобно сжался и робко поскреб изнутри.
— Проголодалась, — упрямо сообщил Грэст, по-прежнему не глядя на меня. — Иди на охоту.
Глаза мои расширились, и я икнула, тут же зажав ладонью рот.
Вирд, очевидно, поняв мои мысли, для этого быть оракулом не надо, скрестил на широкой, покрытой шрамами груди руки, и поинтересовался:
— И оставить тебя с ней наедине?
Грэст только ручищей махнул.
— Какое там, — посетовал он. — Мы же договорились.
Вирд кивнул, соглашаясь.
— К тому же мне нужно к источнику, — сообщил Грэст, дернув ртом.
Вирд кивнул более охотно, поскольку это прозвучало более правдоподобно.
Грэст обвел взглядом поляну и посмотрел на меня, словно не ожидал тут встретить. Мне показалось, или его щеки тронул румянец? Наверно, все же показалось, Скорее всего, он разгорячился от драки. После того, что он со мной делал, я вряд ли поверю, что конкретно этот оборотень способен испытывать что-то хоть отдаленно похожее на стыд.
— Но все же не стоит оставлять ее здесь одну, — с сомнением произнес он, и что-то в груди предательски сжалось.
Вирд нахмурился.
— Ты чуешь кого-то?
Грэст покачал головой.
— И я нет, — сказал Вирд. — Значит, ненадолго можно.
— А если убежит? — не унимался Грэст. — Она знаешь какая… упрямая, — добавил он и, тут уж сомнения нет, густо покраснел.
— Не убегу! — пискнула я.
— Не убежит, — уверенно заявил Вирд.
— Почему ты так думаешь? — спросил Грэст.
— Убежать от двух волков?
Вирд пожал широкими плечами.
— Это даже не смешно. Она же понимает, мы найдем ее по запаху.
Я, которая с затаенной надежной слушала их разговор и думала только о том, что стоит им скрыться, как я дам деру, ощутила, как мои щеки робко трогает румянец. Хоть Вирд и не смотрел на меня, я поняла, что это каким-то образом не ускользнуло от него.
— Но не убежит девочка не поэтому, — продолжил Вирд, и в голосе оборотня мне послышались лукавые нотки.
— А почему? — рыкнул Грэст, опережая меня.
Мы оба, Грэст и я, уставились на Вирда в ожидании ответа.
— Да потому что она умная девочка, вот почему, — довольно сказал Вирд. — Она же понимает, что пока она с нами — она в безопасности. Мы оба претендуем на то, чтобы стать ее спутниками. Поэтому каждый из нас сделает все, чтобы не допустить к победе своего соперника. А свободный закон гласит, что биться за самок положено в поединках. А до священных земель здесь очень далеко. Но Эя понимает, что окружающие леса могут кишеть и другими, взявшими ее след. Одиночками, потому что только в честной битве — один за всех. В нечестной — каждый сам за себя. А что ей грозит, если вдруг она попадется кому-то из другой стаи, а она обязательно попадется, стоит ей только остаться одной, ты, Грэст, уже показал. И судя по тому, что я видел, когда очень кстати появился, она вряд ли захочет повторения.
