— Доктор Меган считает, что господин ректор полностью вменяем, — ответил комиссар, а мне показалось, что в тоне его проскочил намек на невысказанный ехидный вопрос: «А вы насколько вменяемы, ваше величество?» — с комиссара бы сталось, но, наверное, он понимал, что это не последняя линия обороны. — Она уверена, что он отдавал себе отчет в том, что делал.
Не совсем так сказала доктор, но королева уже нахмурилась. Знала ее точные слова? Да, это было возможно, у нее несомненно был доступ ко всем материалам.
— Господин Томас, — мягко обратилась ее величество к ректору, — господа из Полиции утверждают, что вы объясняли, как и почему у вас оказалось сердце Таллии Кэролайн. Уверяют, что есть даже записи, на которых вы это объясняете и признаете.
Мне очень не нравилось ее выражение лица.
Джон Дональд покашлял.
— С позволения вашего величества, — начал он, — я видел эти записи. Я видел и заключение экспертов, которое подтверждает, что в крови господина ректора не обнаружено никаких психотропных веществ. Господин комиссар, полагаю, с готовностью предоставит в распоряжение вашего величества эти записи.
Он привык к королеве, поэтому он даже не прервал свою речь, несмотря на то, что ее величество после первых же слов требовательным жестом изящной руки попросила его замолчать. Поняв, что на меня сейчас никто не смотрит, я осторожно повернула голову к Эндрю. «Да, я тоже не соображу, что здесь происходит», — прочитала я в его взгляде.
Я надеялась только, что непонимающих нас тут двое, Эндрю и я.
Цирк, средневековое балаганное представление. Примерно в те времена, о которых повествовала «Битва Государств», будь она трижды неладна, после этого шапито нам четверым отрубили бы головы. Бренту, может быть, и повезло бы.
— Господин Томас, — продолжила королева, — вам не предъявлено никаких обвинений.
Томас ничего не ответил. Мы тоже молчали. Разумеется, обвинения никому не предъявлены. Группа работает. Время у нас есть как минимум до конца дня.
Или нет, у нас еще масса времени, может быть, не у нас, у Полиции, у тех, кто останется на своих должностях. У Руперта, который не отвечает, который пропал, что там могло случиться?
— Если мне не изменяет память, господин комиссар, господин Томас должен был опознать свою супругу, не так ли? — королева оставила в покое проклятого ректора и опять сосредоточилась на комиссаре. Она терзала свои жертвы как кошка мышь. Играла с нами. С какой целью? — Или у Полиции нет никаких сомнений, что погибшая именно Таллия Кэролайн?
Я много раз слышала выражение «земля уходит из-под ног». Мне даже не однажды казалось, что я испытывала это чувство. На протяжении этих трех дней — неоднократно.
Королева была юристом. Если бы она не носила корону, то могла стать самым востребованным и авторитетным адвокатом страны.
Разве мы хоть раз убедились в том, что убитая и есть Таллия Кэролайн?
Хоть раз мы усомнились, кто эта погибшая женщина?
Мы знали только, что сердце принадлежало ей.
— ...Капитан?
Ее величество обращалась ко мне. Настала моя очередь, я резко выдохнула, не зная, позволено ли это протоколом, сглотнула, пытаясь вернуться в реальность. Я должна была себя ущипнуть и осознать, что это всего лишь ночной кошмар, что сейчас я проснусь в кровати, что на самом деле за окном ночь или раннее утро. И все, что я вижу во сне, мне только предстоит пережить.
— Ваше величество, — срывающимся голосом произнесла я и облизала враз пересохшие губы. Королева смотрела на меня не мигая, как змея на цыпленка. — В распоряжении следствия имеются медицинские карты Таллии Кэролайн. Они полностью соответствуют…
— Майор Стивен проводил опознание дважды, ваше величество. Тело опознали гинеколог Таллии Кэролайн и ее терапевт. Два незаинтересованных лица, в показаниях которых не может быть никаких сомнений.
Я меньше всего ожидала вмешательства Брента, а комиссар только спокойно кивнул, подтверждая его слова. Перед моими глазами перестали мелькать странные мушки, я рассмотрела неприметную комнату — будто впервые, королеву, кресло, в котором она сидела. Красивое.
— У вас были непростые дни, капитан Мэрианн, — теперь королева улыбнулась мне, и если бы — если бы не ее непонятные выпады, я была бы готова поклясться чем угодно на чем угодно: она пыталась меня подбодрить.
Я не понимала, что здесь происходит. Не понимала и не хотела уже понимать. Я ученый, я не хочу участвовать в этих играх. Кто угодно, но только не я.
— Что же, я не могу придраться к тому, что Королевская Магическая Полиция не справилась со своей задачей, — объявила ее величество. — Я не могу подвергать сомнениям заключение доктора Урсулы Меган. Но я и не могу согласиться с тем, что доказательства подтверждают вину ректора Томаса.
«И как нам быть?» — повисло невысказанным.
В моем кармане ожил смартфон.
Это было настолько вопиющим нарушением протокола, что я поймала гневный взгляд Джона Дональда. Он был среди нас, но одновременно оставался и референтом ее величества, вероятно, его раздирало желание сделать вид, что он ничего не заметил, и стремление немедленно выкинуть меня вместе с пищащим смартфоном вон. Остальным, как мне показалось, до этого не было никакого дела. И нет, я сознательно не отключила звук, я ждала информацию, но я не могла протянуть руку и узнать, что там. Победа или очередное поражение. Может быть, окончательное.
— В этом деле столько странностей, — задумчиво проговорила королева. — Господин Томас мог отрезать руки своей супруге, это уже доказано. Имел такую возможность. А как и где он мог научиться вырезать сердце?
«Чего она добивается?»
На секунду я встретилась взглядом с комиссаром. Что-то там говорила об этом Джулия?.. Комиссара не было тогда рядом со мной.
Что же она мне сказала?
Что сердце Томас вытащил и при этом не повредил. Что руки были первыми. Что кровь не успела свернуться. А что еще?
— Это ведь сложная операция — изъятие сердца, капитан Мэрианн?
Королева была юристом. Они все, будучи студентами, без исключений, несколько раз посещают вскрытия. Кому это знать, как ни мне.
Да, сложная. Еще какая сложная. Что-то в словах Джулии должно было меня насторожить.
— При операции или изъятии органа, ваше величество, работает целая бригада хирургов, — выдавила я. — Это действительно...
«Спроси у него, кто его учил ампутации…»
Томас мне, конечно же, не ответит. Смартфон, на мгновение замолчав, запищал снова.
«У него не было инструмента, чтобы раздвинуть ей ребра».
Ни один медик Томаса так бы не научил. Ни один врач не будет вынимать из раны нож, если пострадавший не лежит на операционном столе. Ни одному врачу не придет в голову так вытаскивать сердце.
