Полковник рассмеялся:
– Ничего не скажешь, удачная мысль! Сегодняшний его выход на сцену вызвал настоящий фурор. Когда я слышал восклицания в зале, то спрашивал себя – что же их так взволновало?
– А вы посмотрите в газетах, – посоветовал граф де Бараль. – Там был помещен портрет Гарна на целую полосу. Сами увидите.
Дверь отворилась. Граф обернулся и расплылся в улыбке:
– А вот и наш друг Вальгран!
В проеме действительно показался Вальгран, насвистывающий какой-то легкомысленный мотив. Этот великий актер, чей голос заставлял трепетать от наслаждения все столицы мира, был в жизни человеком мягким и веселым, частенько говаривая, что высшим удовольствием для него было бы сыграть в фарсе.
Баронесса де Вибрей бросилась к Вальграну с протянутыми руками. Тот попытался уклониться от объятий и пройти в свою комнату, но женщина схватила его за руку и торжественно представила:
– Наш великий Вальгран!
Затем начала представлять присутствующих:
– Это – графиня Марселина де Бараль, а это – жена полковника Хорлбодта. А вот и сам полковник. А это – граф.
Вальгран светски поклонился и сказал:
– Прошу меня извинить, господа, что заставил вас ждать, но я беседовал с министром.
– Что вы! О чем разговор! Мы вас поздравляем! – раздалось со всех сторон.
– Министр был сама доброжелательность! – продолжал Вальгран.
Он повернулся к баронессе, взял ее за руку и добавил со смехом:
– Он угостил меня сигаретой! Представляете? Теперь я буду хранить ее, как память!
Глаза мадам Симоны заблестели:
– Покажите-ка!
Артист с удовольствием выполнил ее просьбу, а затем позвал слугу:
– Шарло! Положите это в шкатулку для подарков. Я хочу сохранить на память.
Слуга открыл шкатулку, посмотрел внутрь, потом сказал с некоторым замешательством:
– Но она уже полна, мсье Вальгран.
– Что такое?! – загремел актер, но баронесса примирительно положила руку ему на плечо:
– Успокойтесь, дорогой друг. Должно быть, вы изрядно устали, и мы мешаем вам…
Вальгран провел рукой по лбу.
– Вы правы, дорогая, – промолвил он. – Я совершенно без сил.
Затем артист окинул взглядом остальных присутствующих и спросил:
– Ну и как я вам сегодня понравился?
Со всех сторон зазвучали возгласы восхищения:
– Великолепно! Потрясающе!
Вальгран махнул рукой:
– Это я уже слышал. Ну, а если говорить откровенно, не для того, чтобы польстить?
Полковник Хорлбодт громко сказал:
– В своем деле, мсье, вы достигли совершенства!
– В самом деле? – весело спросил актер. – Скажите по-дружески – ведь вы не шутите?
Баронесса прижала руки к груди:
– Вы были просто неотразимы! Не припомню, когда я получала большее удовольствие.
Присутствующие согласно закивали.
– Нет, в самом деле? – настойчиво продолжал Вальгран, массируя лицо.
Наконец, уверившись, что все комплименты были искренними, он воскликнул:
– Вы и представить себе не можете, что это была за работа! Спросите Шарло – когда мы начали репетировать, пьесы практически не существовало. Я вытянул ее на своих плечах, господа!
– На своих плечах! – эхом откликнулся Шарло.
– Да, господа, – продолжал актер. – Если бы вы заглянули в первоначальный сценарий, вы бы удивились, до чего плоско, скучно и неубедительно была выписана моя роль. Тогда я пошел к автору и сказал:
– Дорогой Франц! Вот это и это нужно переделать. К примеру, речь адвоката. Зачем она нужна? Что я буду делать, пока он будет вещать? Слава Богу, язык у меня еще не отсох. Сам смогу сказать. А сцена в тюрьме? Вы только представьте – он собирался привести в камеру священника!
Вальгран расхохотался:
– Я так ему и сказал – Франц, убери святошу, он нам вовсе не нужен! Что я как актер буду делать, пока он меня исповедует? Лежать с закрытыми глазами? А потом, может, положить на них пятаки? Детский сад! Я сам себя исповедую, и выйдет не хуже. Не хочу хвастаться, господа, но эту пьесу практически создал я, и создал не так плохо, ведь верно?
– Настоящий триумф! – воскликнула Симона Хорлбодт, влюбленно глядя на артиста.
– И какой! – подтвердила баронесса. – Люди просто плакали!
Вальгран, самодовольно глядевший в зеркало, обернулся и спросил:
– А как вам мой грим, господа? Вы ведь знаете его историю?
Он смотрел прямо на полковника.
– Мне кажется… – забормотал тот.
Вальгран перебил:
– Ну конечно! Я даже слышал разговоры в зале. Накладывая грим, я старался быть похожим на Гарна. Как вы думаете, мне это удалось?
Артист перевел взгляд на графа:
– А вы, мсье де Бараль? Вы ведь были на процессе! Что вы скажете?
– Поразительное сходство! – признал молодой человек.
– Вот видите! – удовлетворенно произнес Вальгран. – Впрочем, особой тайны тут нет. Я такого же роста, тот же тип лица, и фигура похожа…
Граф окинул его взглядом:
– И впрямь, очень много общего.
– Вглядитесь! – настаивал артист.
Граф поправил на носу очки и вынес окончательное решение:
– Вы так похожи, что просто не верится!
Вальгран польщенно улыбнулся:
– Знаете, я не люблю набиваться на комплименты. Но тут случай особый!
Он самодовольно провел ладонью по лицу. Тут ему в голову пришла новая мысль:
– А моя борода? Она ведь настоящая! Я ее специально отращивал!
– Надо же! – произнес полковник.
Баронесса де Вибрей заискивающе улыбнулась.
– Милый Вальгран, – сказала она. – Можно, я вырву несколько волосков для медальона?
Артист бросил на нее быстрый взгляд.
– Охотно, дорогая, – сказал он. – Только не сейчас. Понимаете, эта борода для меня – что-то вроде амулета. Договоримся так – я дам вам волоски в день сотого спектакля.
– Да, да! И мне тоже! – закричала жена полковника.
Вальгран светски поклонился:
– К вашим услугам, милые дамы. Я ни в коем случае не забуду о вашей просьбе.
Граф де Бараль кинул быстрый взгляд на часы и воскликнул:
