Харлей не выглядел удовлетворенным на все сто.
– И что ты выбрал?
– Естественно, хабаб. Бабах включает бомбу, хабаб отключает. Это же очевидно, разве нет?
Харлей дал ему подзатыльник:
– Ты идиот. А если он специально переставил слова, чтобы это не было очевидным?
Родраннер потер лоб:
– Черт. Я об этом не подумал.
Харлей опять дал ему подзатыльник, на этот раз легонько.
– Беда с вами, компьютерщиками. Все в лоб, никакого воображения, никакого понимания человеческой психологии – а психология, мальчик мой, движет этим миром. Магоцци, не хочешь выйти наружу и позвонить Кнутсену из автобуса? Скажи им, пусть возвращаются. Опасности больше нет.
Магоцци посмотрел на свои ботинки. Конечно, он хочет выйти наружу. И выйдет – сразу, как только сможет передвигать ногами.
– Значит, бомба отключена?
Энни улыбнулась ему своей фирменной насмешливой улыбкой:
– Ну конечно, она отключена, золотце. Именно поэтому на экране написано: «Бомба отключена».
Когда Магоцци вышел из ангара, седан агента Кнутсена еще стоял на поле. Сам Кнутсен ходил рядом с машиной и разговаривал по телефону; все остальные сидели внутри.
Магоцци впал в бешенство. Он бросился к пассажирской двери, распахнул ее и заорал на Джино:
– Какого черта вы еще здесь торчите?
Джино взглянул на часы:
– У нас есть еще три-четыре минуты.
– Ага, дожидайся. А он чего с телефоном расхаживает?
– Обзванивает всех, кто в настоящую минуту направляется сюда. Предупреждает, чтобы держались пока подальше.
– Он что, не мог сделать этого на ходу? – Магоцци чуть не плевался.
– Ну… тут все дороги в колдобинах. Трудно номер набирать.
– Черт возьми, Джино…
– Да перестань ты разоряться, а то инфаркт будет. Рад, что ты передумал насчет того, чтобы остаться. Залезай. Я подвинусь.
– Да не передумал я. Я вышел, чтобы позвонить вам и сказать, чтобы вы возвращались?
– Да ну? – спросил Бонар с заднего сиденья. – Они дезактивировали бомбу?
– Да.
Холлоран и Шарон одновременно закрыли глаза и стали удивительно похожи на двух засыпающих пупсов.
Джино целую минуту смотрел себе под ноги и шумно дышал. Когда он снова поднял глаза, он улыбался.
– Кнутсен-то как пролетел. Теперь ему придется опять звонить всем, кому он велел разворачиваться. Я их отлично пойму, если они его по матери помянут. А что насчет грузовиков в ангаре? Они не взорвутся вместе с теми, которые уехали?
Магоцци сел прямо на траву и обхватил колени руками.
– Грейс говорит, что нет. На связи только два грузовика. Компьютеры на грузовиках в ангаре даже не подключены – возможно, именно поэтому они не на дороге с теми двумя.
– Значит, нам не надо бояться того, что мы тут все умрем?
– Нет. Нам надо бояться, что умрут другие люди, не мы. Родраннер считает, что в программе есть что-то вроде предохранителя. Какая-то команда отмены детонации. Они сейчас пытаются ее найти.
Джино, глядя вперед через ветровое стекло, покачал головой:
– Бог им в помощь.
Проходили минуты. Они ждали снаружи. Им не могли помочь их пистолеты, значки, опыт работы в службах охраны правопорядка, даже прямая связь с округом Колумбия. Все зависело от одного худющего парня, ищущего нужную цепочку команд в программном свитке.
Холлоран, Шарон, Магоцци и Джино бесцельно слонялись туда-сюда возле двери ангара. Холлоран курил сигарету за сигаретой. Кнутсен, с прижатым к уху телефоном, продолжал нарезать круги вокруг своей машины.
– Они точно не хотят, чтобы мы пошли к ним? – в десятый раз спросила Шарон Магоцци.
– Они особо подчеркнули, что хотят, чтобы мы им там не мешались. Сейчас они на коне. Мы им ничем помочь не сможем. Будем только под ногами путаться.
– Меня это ожидание с ума сводит. Лучше уж делать что-нибудь. Что угодно.
Магоцци обратил внимание на то, какие глубокие тени залегли у нее под глазами, и подумал, что прошлое тонет в настоящем. Все, что эти три женщины пережили за последние восемнадцать часов, – никто посторонний не сможет представить, что именно, сколько бы раз они ни слышали их рассказ, – все это тонуло в событиях, которые происходят сейчас и будут происходить в будущем, если они не смогут остановить взрыв. Но все же в этом ангаре сейчас были Грейс и Энни, а Шарон, словно зверь в клетке, металась снаружи. Она напоминала воина-ветерана, который подписался на еще одно турне в ад только потому, что не мог вынести мысли о том, что его товарищи поедут сражаться без него.
– Ты держалась молодцом, Шарон Мюллер, – сказал он ей при следующем пересечении их траекторий.
Она остановилась и посмотрела на него, и Магоцци увидел в ее лице что-то такое, чего не хотел бы видеть.
– Спасибо, Магоцци, – сказала она и опять начала ходить туда-сюда.
Кнутсен наконец разделался с телефоном, подошел к Холлорану и уныло посмотрел на зажженную сигарету у него в пальцах..
– Что? – проворчал Холлоран. Он находился в раздраженном расположении духа и не прочь был с кем-нибудь схлестнуться. Как и они все.
– У вас есть еще такие? – Кнутсен указал на сигарету.
Холлоран протянул ему пачку:
– Вот уж никогда бы не подумал, что вы курите.
Кнутсен зажег сигарету, затянулся и закашлялся.
– В Бюро нет тех, кто не курит. Только те, кто старается бросить, и те, кто еще толком не начал. Пожар взят под контроль. Мои люди собираются войти в Фор-Корнерс. Команда экспертов по обезвреживанию бомб и компьютерщик будут здесь через тридцать минут. – Он сделал еще одну затяжку и посмотрел в сторону автобуса. – «Манкиренч софтвер», – прочитал он написанное на боку название. – Это они ездят по полицейским участкам и бесплатно устанавливают свои программы?
– Да.
– Мм. И двое из них в вашем отряде.
Холлоран посмотрел агенту ФБР прямо в глаза:
– Они вроде как на субподряде.
Кнутсен почти улыбнулся:
– Они хорошие специалисты?
– Насколько я могу судить, лучшие в мире.
– Хорошо, если так. У нас мало времени.
Через несколько минут поле начало заполняться вызванным Кнутсеном подкреплением: два фургона службы обезвреживания опасных веществ, несколько седанов с агентами и зловещего вида черный вертолет, из которого вышли зловещего вида люди в черных костюмах. Все новоприбывшие собрались у ангара в плотную неподвижную группу. Перебросившись с самого начала несколькими словами с Кнутсеном, они больше ни с кем не заговаривали.
