Книга Ревнивая печаль - Анна Берсенева

Зоська не ошибалась: Лера действительно не улавливала сейчас не то что флюидов, идущих от мужчин, – о которых, конечно, знала, – но и вообще никаких флюидов. Но она не сожалела и даже не думала об этом. Воздух жизни, которым она дышала, был совершенно неподвижен.

Похоже, Игорь в отличие от Леры был не прочь пообщаться с соотечественницами. На следующий же день он подошел к Зоське и Лере на пляже. Аленка уже давно плавала с Севой вдоль берега.

– Ну как, дамы, привыкли к здешней жаре? – спросил Игорь, раскладывая свой шезлонг рядом с Лериным.

– С трудом, – призналась Зоська. – Влажно очень, прямо дышать тяжело. Конечно, надо было нам попозже приехать, когда ветерок задует. И народу сейчас слишком много.

– Это да, – согласился Игорь. – Народу на пляже – как в Ялте.

Услышав эти слова, Зоська расхохоталась, а Лера улыбнулась.

– Вы не обижайтесь, Игорь, – объяснила она, заметив удивленно-обиженное выражение на его лице. – Мы просто с Зосей уже заметили, что постоянно сравниваем европейские курорты с нашим Крымом. Даже мы, которые уже сколько лет в туристическом бизнесе проработали! Что тогда говорить об остальных…

– Но это же естественно, – пожал плечами Игорь. – По-моему, это легко объяснит любой психолог.

– Наверное, – согласилась Лера. – Только я не стала бы обращаться за таким объяснением к психологу.

– А я привык, – возразил Игорь. – Все-таки мы зря так скептически относимся к возможностям психологов, психоаналитиков. Все на интуицию свою рассчитываем… А я, например, не раз уже сталкивался с ситуациями, когда без психолога не обойтись. Работа такая!

– Только работа? – лукаво усмехнулась Зоська. – А в личной жизни, Игорь? Тоже к психоаналитику ходите?

– А что в этом зазорного? По-моему, лучше вовремя обратиться к специалисту, чем отравлять жизнь себе и окружающим.

– Ну что ты пристала к человеку? – укоризненно произнесла Лера, незаметно толкая Зоську босой ногой. – Обращаетесь – и правильно делаете, Игорь, не слушайте ее!

Самой Лере в голову никогда не приходило обращаться к психоаналитику «по личному вопросу». Да и в «общественной» жизни она всегда находила наилучший выход сама, полагаясь вот именно на собственные опыт и интуицию гораздо больше, чем на логику посторонних людей.

Но она прекрасно знала: нельзя доказывать человеку, что он неправильно ведет себя в своей привычной, повседневной жизни. И бесполезно это, и просто бестактно. Особенно если человек тебе, в общем-то, безразличен.

Поэтому Лера поспешила перевести разговор на другую тему.

– По-моему, мы здесь просто закисли, – сказала она. – Ходим на пляж, как на работу…

– А что здесь еще делать? – пожала плечами Зоська. – Ну, в монастырь съездим, договорились же. А так – по-моему, мы за тем и приехали, чтобы как на работу ходить на пляж, а не в офис. И вообще, – добавила она, обращаясь к Лере, – тебе что, еще не надоел плановый осмотр достопримечательностей? У меня так уже после первых десяти рекламных поездок просто аллергия на них образовалась!

– Так ведь можно просто сменить обстановку, – предложил Игорь. – Здесь есть пустынные бухточки, очень живописные. Скалы, мелкая галечка на пляже… Мы в прошлом году с Севой плавали. Можно катерок небольшой арендовать на целый день, даже яхту. Как насчет морской прогулки на яхте, а, девочки?

Это он произнес уже в сторону подошедшей Аленки, словно предоставляя решение ей.

– А куда мы поплывем на яхте? – тут же заинтересовалась девочка. – Сева, давай поплаваем на яхте!

– Давай, – кивнул Сева. – Если твоя мама и тетя Зося не против.

Еще раз восхитившись про себя воспитанным мальчиком, Лера сказала:

– Мы не против, правда, тетя Зося? Сегодня же и узнаем, как это сделать.

– Да я уже знаю, – возразил Игорь. – Можете довериться опыту старого морского волка и поручить мне это мероприятие.

Благодаря неожиданному знакомству, оставшиеся до отъезда дни приобретали более определенные очертания. Морская прогулка, поездка в горный монастырь…

Впрочем, Леру это ничуть не радовало. Ее-то как раз и устраивала бесформенность проходящего времени – эти тягучие дни на пляже, глотки «Сангрии», от которых опьянеть невозможно, но в голове постоянно стоит легкий, полусонный туман… И ей совершенно не хотелось разрушать непроницаемый купол безразличия, который она возвела над собою.

Поэтому, когда вечером Зоська предложила ей идти с детьми в коктейль-бар, Лера отказалась.

– Ну почему, Лер? – заныла было Зоська. – Ну пошли вместе, чего тебе одной сидеть? Или боишься, что Игорь тоже будет? – вдруг догадалась она.

– Не боюсь, – пожала плечами Лера. – Но не хочу.

– И зря, – заявила Зоська. – Сама ты виновата, что киснешь сейчас, как выжатый лимон! Разве можно так вариться в чужом соку? Да ты посмотри на себя! Конечно, Митя, я понимаю… Но ты и сама из себя женщина хоть куда! Лер, даже дело не в мужиках, черт бы с ними. Но и вообще… Как будто жизнь кончена! Я еще понимаю, дурочка какая-нибудь сидит и по своему банкиру убивается. У нее и жизни-то своей – к портнихе съездить да к массажистке. Но ты-то что? Что он у тебя – один свет в окошке?..

Лера слышала, как на протяжении этого монолога возмущение сменилось в Зоськином голосе сочувствием. А последнюю фразу она произнесла даже как-то растерянно.

– Пойди с ними одна, Жозефиночка, – улыбнулась Лера. – Я книжку лучше почитаю.

– Можно подумать, ты без этой книжки дня прожить не можешь, – проворчала Зоська уже в дверях. – Добро бы и правда читала, а то ведь картинки рассматриваешь!

Оставшись наконец в одиночестве, Лера отложила книгу. Конечно, Веласкес был ей вполне безразличен.

Она думала о том, что сказала Зоська. Случись этот разговор несколько лет назад, Лера попыталась бы согласиться с подругой детства. Тогда, несколько лет назад, она так мало знала себя, что готова была примерять на себя всякую чужую жизнь.

Да просто ничего она о себе тогда не знала! Сплошное крушение иллюзий: что слабый Костя, что сильный Стас Потемкин. И самая обманчивая иллюзия – жизнь без любви…

Теперь Лере уже не надо было еще раз пройти этой многими исхоженной дорогой, чтобы понять: жизнь начинается для нее с Митиного взгляда… Только с его взгляда начиналось все, что она с удовольствием делала ежедневно – работа, общение, чтение, – и только чувствуя на себе его взгляд, могла она делать все это.

А теперь, когда взгляд его больше не направлен на нее и она чувствует, что это окончательно и бесповоротно, – лучше всего рассматривать альбом Веласкеса или следить, как ярко-голубое море сливается с горизонтом.

Эти мысли появлялись в Лериной голове и мгновенно, и медленно. Как это могло происходить одновременно, она не понимала. Но сейчас ей не хотелось наблюдать ни за чувствами своими, ни за мыслями.