Род содрогнулся, но проворчал:
— Многого он бы не натворил. Не смог бы с такими атрофировавшимися конечностями. Он может лишь сидеть тут. — Он с трудом сглотнул и отвернулся, слегка позеленев. — Этот лоб... как ты можешь просто сидеть тут, разглядывая его?
— О, его увлекательно изучать с научной точки зрения, — ответил Йорик. — Настоящий триумф, великая философская констатация превосходства духа над материей, прочный памятник человеческой смекалке. — Он снова повернулся к Роду. — Положи же конец страданиям этого бедняги!
— Да, — согласился Род, отворачиваясь, слегка нагибаясь. — Воткните кто-нибудь нож в бедного гибрида!
Никто не сдвинулся с места. Никто не заговорил. Род нахмурился и поднял голову.
— Разве меня никто не слышал? Я сказал, убейте его!
Он отыскал взгляд Туана. Молодой король отвел глаза.
Род опустил голову, закусив губу. И резко развернулся, глядя на Йорика.
Неандерталец, негромко насвистывая, рассматривал свод пещеры.
Род зарычал и прыгнул на помост с кинжалом в руке, быстро замахиваясь пырнуть монстра.
Рука его застыла, когда он глянул в потускневшие глаза, медленно окинул взглядом голое, безволосое чудище, такое отвратительное и все же такое...
Он отвернулся, бросив нож и глухо гортанно рыча.
Йорик встретился с ним взглядом, сочувственно кивнув.
— Он такое бедное, жалкое существо, когда у него отключена энергия, милорд — такое слабое и беззащитное. А люди и так уже сделали с ним столько скверного...
— Псы! — взревел, обводя их пылающим взглядом, Бром. — Горностаи и ласки! Ужель вы все настолько лишены мужества, что дозволите этой твари жить?
Он круто развернулся на помосте, гневно разглядывая стоящую перед ним безмолвную толпу. И, фыркнув, повернулся кругом, обводя их всех пылающим взором.
— Да, — прогромыхал он. — Видно, все именно так, как я сказал. В вас слишком много жалости; вы не можете набраться твердости свершить это; ибо в вас недостаточно жалости, чтобы принудить вас к такой жестокой доброте.
Он повернулся, смерив взглядом Коболда.
— И все же это надо свершить; ибо тут свирепая тварь, мерзкая тварь из дурного сна, и следовательно, она должна умереть. И неужели ни у кого не хватит мужества оказать ему такую любезность?
Никто не шелохнулся.
Бром смотрел долго и старательно, но находил во всех взглядах только стыд. Он кисло улыбнулся и пожал массивными плечами.
— Значит, это мой удел.
И прежде чем кто-нибудь толком сообразил, что он делает, карлик выхватил меч и, подпрыгнув, вонзил клинок по рукоять в грудь Коболда, в самое сердце.
Монстр одеревенел, рот его раздвинулся, морда исказилась в одном безмолвном обезьяньем взвизге, а затем он обмяк, где сидел, мертвый.
Остальные в ужасе таращили глаза.
Бром бросил меч в ножны и коснулся в знак уважения чуба, стоя на подлокотнике каменного кресла Коболда.
— Да будет долог и покоен ваш сон, сэр Коболд.
— То было дурное деяние, — сказал Туан. — Он не мог защищаться. — Но говорил он неуверенно.
— Да, но он также был бездушной тварью, — напомнил Бром. — Не забывайте об этом, Ваше Величество. Разве будет бесчестьем заколоть свинью? Или пронзить копьем дикого кабана? Нет, наверняка не будет! Но эта тварь вызвала немало смертей и была теперь беззащитна; и поэтому ее никто не тронул бы.
В пещере царила тишина; вся компания стояла, пораженная ужасом случившегося.
Молчание нарушил Йорик.
— Ну, значит, бог моего народа умер. Кто будет править им вместо него?
Пораженный Туан поднял голову.
— Да ясное дело, Орел! Скажи ему, что я охотно вступлю с ним в переговоры, и мы сможем заключить договор.
Но Йорик покачал головой.
— Орел сгинул.
— Сгинул? — тупо переспросил Туан.
— Основательно, — подтвердил Род. — Я сам видел, как он исчез.
— Но... почему, — воскликнул Туан, — когда его народ снова перешел к нему?
— Потому что этот народ больше не нуждается в нем, — отозвался практичный Йорик.
— Но... тогда... почему же он оставался, когда его свергли?
— Убедиться, что народ освободят от Мугорка, — объяснил Йорик. — В конце концов ведь это он, знаете ли, руководил моей частью операции.
— Нет, я этого не знал, Кто же будет теперь править вами?
Йорик развел руками,
— Добыча достается победителю. — Он припал на колено. — Приветствую вас, мой государь и сюзерен!
Туан в ужасе уставился на него.
— Ты не очень-то можешь отказать ему, — сказал Бром sotto voce*[2]. — Так всегда было — победитель правил покоренными.
И это, конечно же, решало вопрос. В средневековой культуре властвовала традиция.
— Ну, значит, приходится, — согласился с недовольной миной Туан, но Род заметил, что он слегка выпрямился. — И все же как это осуществить? У меня же есть уже королевство за широким морем!
— О, полагаю, я смогу управлять за вас этим краем, — успокоил его со старательно небрежным видом Йорик, — лишь бы конечную ответственность брали на себя вы.
— Такое я могу принять, — медленно произнес Туан, — и понятное дело, ты будешь править вместо меня.
— С удовольствием, заверяю вас! Во всяком случае, первый год-другой. Но не беспокойтесь насчет того, что произойдет потом; у меня есть один очень подходящий помощник, который должен идеально подойти на главную роль. Он даже изучает английский...
* * *
Пленных собрали под Высокой Пещерой — все четыре тысячи. На карнизе стояли четверо солдат — по двое с каждой стороны от входа в пещеру. По какому-то невидимому сигналу они вскинули трубы и затрубили фанфары.
Стоя в глубине пещеры, Род поморщился. Они начинали постепенно приходить к мысли, что высота тона — не просто дело личного вкуса, но путь им предстоял еще долгий.
Из пещеры выехали четверо рыцарей в полной броне, подымая копья с флажками на концах. Они развернулись в стороны, оставляя центр свободным. За ними вышел Йорик — а потом, как раз когда взошло солнце, на карниз ступил позолоченный зарей Туан.
По толпе внизу пробежал ропот благоговейного страха.
Йорик вышел немного впереди Туана и сбоку от него и принялся реветь на неандертальском языке.
— Держу пари, он сообщает им печальную новость, — пробормотал Род, — что Орел сгинул.
По толпе прокатился стон, Бром кивнул.
