Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
— Я провожу вас немного. Только имей в виду: детская болтовня меня раздражает.
— Мелисса не может не болтать. Она маленькая и всего боится.
— А ты что — не боишься?
— Я мужчина и давно уже не плачу.
Басурман кивнул и быстрым движением поднялся на ноги.
— Давай возьмем еду — и в путь.
Вдвоем они собрали детей. Каждый нес мешочек с провизией и фляжку с водой. Басурман посадил Мелиссу и еще двух малышей на коня и вывел детей на равнину. Ветер дул им в спину, и это было хорошо... если полулюды не рыскали впереди. Сеорл оказался прав насчет Мелиссы: она болтала без умолку, и Басурман с трудом следил за ходом ее бесконечных рассказов. К ночи она стала клевать носом в седле, и Басурман взял ее на руки.
Они прошли так около трех миль. Потом Сеорл подбежал к Басурману и дернул его за рукав.
— Чего тебе?
— Они очень устали. Ариана села и не хочет больше идти — она засыпает.
— Ладно. Ступай приведи ее — заночуем здесь.
Басурман уложил Мелиссу на траву, и все остальные сбились в кучку вокруг него. Ночь была прохладная, но не холодная.
— Ты расскажешь нам сказку? — спросила девчушка.
И он стал тихо рассказывать им о лунной богине, которая сошла на землю по серебряной лестнице, чтобы пожить, как простая смертная. Она повстречала прекрасного воина, принца Анидиго. Он полюбил ее так, как ни один мужчина еще не любил женщину, но она была робка и убежала от него, поднявшись обратно на небо в круглой серебряной колеснице. Тогда принц пошел к мудрецу, и тот сковал ему колесницу из чистого золота. Анидиго поклялся, что не вернется, пока не завоюет сердце лунной богини. Его золотая колесница, тоже круглая, взмыла в небо словно огненный шар. Он погнался за богиней вокруг Земли, но она всегда опережала его — и по сей день опережает.
— Посмотри-ка вверх! — сказал Басурман. — Вон она едет — но скоро исчезнет с небес, убегая от Анидиго.
Ребятишки уснули крепким сном, а Басурман и Сеорл отошли в сторонку.
— Ты хорошо рассказываешь, — сказал мальчик.
— У меня много детей.
— Зачем же ты завел столько, раз они тебя раздражают?
— Это нелегко объяснить, — усмехнулся Басурман.
— Да понимаю я. Не маленький.
— Своих детей любишь, несмотря на то что они тебя раздражают. Я радовался рождению каждого из них. Один теперь заменяет меня дома и правит моим народом. Но я всегда нуждался в уединении — а дети этого не понимают.
— А почему ты черный?
— Вот тебе и умный разговор! Я черный потому, что у меня на родине очень жарко. Темная кожа защищает от солнца. Твоя кожа ведь тоже темнеет летом?
— А почему у тебя волосы такие курчавые?
— Не знаю, юноша. Не знаю я также, почему у меня нос приплюснут и губы толще твоих. Так уж я создан.
— Там, откуда ты приехал, все такие же, как ты?
— Нет, все разные.
— Ты умеешь драться?
— Как ты любишь задавать вопросы, Сеорл!
— Я хочу все знать. Умеешь?
— Как тигр.
— Тигр — это большая кошка, да?
— Да. Очень большая и очень злобная кошка.
— Я тоже умею драться.
— Уверен, что умеешь, — но будем надеяться, что тебе не придется это доказывать. Ложись-ка ты спать.
— Я не устал. Я покараулю.
— Делай, что велят. Завтра покараулишь.
Мальчик лег рядом с остальными и тут же уснул. Басурман посидел немного, думая о доме, а потом подошел к детям. Мелисса спала, прижимая к себе тряпичную куклу, старую-престарую: у нее не было глаз, а от волос остались только две желтые нитяные прядки.
Муха поделился с Басурманом своими верованиями: боги, мол, так стары, что впали в детство. Вот они и тешатся тем, что шутят над людьми, путают их жизни и заводят их в безвыходные положения.
Басурман готов был поверить в это.
Далекий вой нарушил тишину ночи. К первому голосу присоединился второй, потом третий. Басурман тихо выругался и достал меч. Вынув из поясной сумки точильный брусок, он поплевал на него и наточил лезвие, потом отцепил от седла топор и наточил его тоже.
Ветер переменился и нес запах путников на восток. Басурман ждал, медленно считая про себя. Он досчитал до восьмисот семи, и вой стал громче. Если принять во внимание, что ветер дует с разной скоростью, полулюды находятся в восьми—двенадцати милях от них — слишком близко.
Милосерднее всего было бы перерезать всем детишкам горло, пока они спят, и спасти их от настигающего сзади ужаса. Но Басурман знал, что может посадить трех малышей на коня.
Он взял кинжал и подполз к спящим.
Но которых выбрать?
С ругательством он вернул кинжал в ножны и разбудил Сеорла.
— Полулюды близко. Буди детей — мы уходим.
— Совсем близко? — в страхе раскрыл глаза мальчик.
— В лучшем случае им до нас час ходу.
Сеорл принялся расталкивать ребят. Басурман посадил Мелиссу на плечо. Она уронила куклу, он поднял ее и сунул себе за пазуху. Дети собрались вокруг него.
— Видишь вон ту гору? — сказал он Сеорлу. — Идите к ней. Я вернусь.
— Ты обещаешь?
— Обещаю. — Басурман сел в седло. — Посади двух самых младших позади меня. — Сеорл повиновался. — А теперь, малыши, держитесь крепко — сейчас поскачем.
Басурман пришпорил жеребца, и тот понесся к горам. Мелисса проснулась и заплакала, но Басурман достал куклу и сунул ей в руки. После нескольких минут быстрой скачки он увидел справа скалы и направил коня к ним. Узкая, не шире пяти футов, тропка вела в мелкую каменную чашу, куда нельзя было попасть иначе, чем по тропе.
Басурман ссадил детей, наказал им ждать его здесь и вернулся на равнину. Пять раз проделал он этот путь, а на шестой Сеорл и еще четверо старших мальчиков почти уже добрались до скал. Басурман спрыгнул с седла и вручил поводья Сеорлу.
— Отведи коня наверх и жди меня там.
— Что ты хочешь сделать?
— Делай, что велят!
Сеорл отступил на шаг.
— Я только хотел помочь.
— Ну, извини. Держи кинжал наготове. Я попытаюсь задержать их, но если они прорвутся, избавь малышей от мучений. Понимаешь меня?
— Я не смогу, — дрогнул Сеорл.
— Тогда поступай так, как подскажет тебе сердце. Удачи тебе, Сеорл!
— Я... я не хочу умирать.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
