– Восхитительно, – усмехнулся Дивинус. – Не терпится проанализировать информацию с ваших Маяков. – Тут он стал серьезным. – Я так полагаю, Элианна Уэйд уже объяснила суть нашей работы в рамках проекта «Ковчег»? Как и Верховные командующие в вашем случае, капитан Райт? Или Джаред Янг – в твоем, Ищунья? Этот юноша мне особенно нравился: редкий интеллект в таком-то возрасте. Мне все носители нравились, и я надеялся, что они вырастут и поступят ко мне учиться.
Лицо Дивинуса подернулось пеленой зеленоватого света, и он снова постарел. Затем, вернув себе молодой облик, сказал:
– Простите… Порой эмоции перегружают проекцию. Ной работает с этими сбоями.
Шелестя мантией, он повел носителей дальше, за следующую дверь. Та закрылась за ними; вспыхнули потолочные огни, освещая камеру – столь же огромную, как и предыдущие, заполненную сотнями криокапсул. Майра заскользила взглядом по необычным названиям видов:
Aneides lugubris… Chiromantis rufescens… Xenopus laevis…[17]
– В этом зале содержатся амфибии и рыбы, – сказал Дивинус. – За дверями налево еще больше камер, там хранятся беспозвоночные. Просто удивительно, сколько у нас этих крохотных созданий! Одни только медузы занимают сотни капсул.
– А кто такие амфибии? – спросила Майра.
– Холоднокровные существа, способные обитать как в воде, так и на суше. Довольно оригинально! Меня особенно занимают саламандры. Забавные малютки. Да, мы хотели сохранить как можно больше видов, но времени оставалось слишком мало. Если пройдем направо, то попадем в семенной фонд.
– Семенной фонд, – повторил Аэро, припомнив уроки фитобиологии в Агогэ. Они часами изучали растительную жизнь Земли. – Это логично.
Глаза у Дивинуса заблестели:
– Точно! Растения лучше животных приспособлены к длительным неблагоприятным периодам. Они обладают собственными встроенными механизмами защиты потомства. Некоторые даже способны уцелеть при пожаре или иной катастрофе. К тому же семена не так требовательны в плане хранения, да и места занимают куда меньше.
Профессор жестом пригласил их следовать за ним через очередную дверь в следующую камеру. У Майры голова шла кругом: размеры подземного комплекса поражали, он оказался куда крупней ее родной колонии. Наконец Дивинус, пройдя в дальний конец камеры, остановился у криогенной капсулы – эта была крупней предыдущих и форму имела более вытянутую.
Заглянув в прозрачное окошко, Майра ахнула:
– О Оракул…
Изнутри на нее смотрело лицо профессора Дивинуса: кожа почти что прозрачная, губы разошлись не то в улыбке, не то в оскале. По телу змеились многочисленные трубки; широко открытые глаза заволокло белесой пленкой, и от этого они казались мертвыми.
– Где-то посередине… – прошептал Аэро, заглядывая Майре через плечо.
Ищунья принюхалась и зарычала, ощетинившись.
– Теперь вы видите, что я имел в виду, – сказал Дивинус и виновато улыбнулся. Потом взглянул на собственное тело внутри криокапсулы. Странно было видеть, как голографический Дивинус взирает на себя настоящего. Наконец он похлопал по корпусу капсулы и улыбнулся. – Зато не приходится являться вам в таком неприглядном образе! Проекции у Ноя получаются просто чудесные, не находите?
– И давно… это с вами? – спросила Майра.
– Девятьсот восемьдесят седьмой год пошел, – ответил Дивинус. – Я лег в эту капсулу бодрым девяностопятилетним старичком.
– Это много, – заметила Майра. – У нас так долго никто не живет.
Дивинус кивнул:
– До Конца человек жил дольше. Никого не удивлял возраст в сотню, а то и больше лет. В общем, когда сердце мое начало сдавать, названые братья и сестры помогли мне лечь в эту специально сконструированную криокапсулу. Мы даже не знали, сработает ли она как надо – технология была еще не до конца испытана. Я должен был лечь в нее живым, чтобы имелся хоть какой-то шанс на успех. Не скажу, что получил приятные ощущения. Жгло просто дьявольски.
– Почему нельзя было спасти больше людей этим способом? – спросил Аэро, указывая на саркофаг. – Здесь полно места. Зачем вообще было мучиться и создавать колонии? Достаточно было забить пещеры криокапсулами.
– Для этого есть несколько причин, – ответил Дивинус, всматриваясь в собственное замороженное лицо. – Во-первых, мы не знали, сработает ли технология. Как я уже сказал, испытания на живых не проводились. А еще я привязан к этой капсуле, и, если извлечь мое тело, я погибну. Я функционирую только как проекция и не могу отдаляться от Ноя и Первого ковчега.
– Но эмбрионы ведь оживить можно? – спросила Майра, оглядывая выстроенные в камере золотистые машины.
– Да, и это поистине удивительно, – ответил Дивинус. – Зрелый организм, например мой, оживить не получится, а вот эмбрионы проявляют недостающую нам способность к восстановлению.
– И все же разве нельзя было спасти больше людей? – повторил вопрос Аэро. – Вот вы ходите и разговариваете. Это не так уж и плохо.
– Увы, жизнь во мне поддерживает только Ной, – сказал Дивинус. – Это стоит ему громадных усилий. Если я попытаюсь покинуть Первый ковчег, моя проекция просто-напросто испарится. Хуже того, мой мозг поджарится. Нейроны – клетки нежные и капризные, особенно в моем возрасте. Ной, может, и суперкомпьютер, но даже у него есть пределы. Я бы с радостью сохранил названых братьев и сестер, однако ему это оказалось бы уже не по силам.
Он взглянул на стену позади криокапсулы, и только тут Майра заметила на ней золотистые таблички. Пробежала взглядом по первому ряду имен и дат:
Профессор Уэнделл Джордж Лин – 34 год после Конца
Профессор Джонатан Мартин Куэйд – 43 год после Конца
Профессор Рей Линн Бишоп – 57 год после Конца
Профессор Джеральдин Дидре Бишоп – 47 год после Конца
Профессор Ракеш Сингх – 59 год после Конца
Всего было двенадцать имен. До Майры наконец дошло, что эти таблички – своего рода могильные памятники. В этих стенах, подумала Майра, и погребены основатели. Таблички одновременно приковывали взгляд и отвращали. Это была гробница вроде крипты в родной колонии Майры, в Церкви, где покоились усопшие жрецы. Майра вообразила закутанные в алые мантии мумии, белые кости…
– Вас сюда спустилось только тринадцать? – спросила она, кладя руку на табличку с именем профессора Бишоп и проводя пальцем по дате смерти. Снизу шла приписка:
Профессор цифровой истории
Дивинус кивнул:
– Я взял с собой лишь тех, кому доверял безоговорочно, и в стенах Первого ковчега они прожили остатки своих дней.
– Как они умерли? – спросила Майра, отводя наконец взгляд от могилы Бишоп.
