Заметив растерянность невестки, Михрима злорадно усмехнулась. Жестом она приказала Тинне держаться плотнее к чужестранке, а сама заняла точно такую же позицию с другого бока. Халид никогда не простит даже собственную мать, если с его женой что-то случится или она затеряется в толпе.
Хоть и небольшие, но все-таки некие преимущества у этой троицы были. Рыночный сброд спешил убраться с их пути, завидев знаки султанской семьи на плащах телохранителей. Добропорядочные же торговцы и покупатели степенно сторонились, а потом долго смотрели вслед процессии.
Чужестранка из далеких краев, спарившаяся с Султанским Псом, стала вмиг главной достопримечательностью всего базара. Степной пожар не мог сравниться по быстроте, с какой разнесся из конца в конец по площади и лабиринту прилегающих улочек слух о ее появлении на базаре. Сотни глаз сверлили ее плотный покров. Теперь уже Эстер была рада тому, что никто не видит ее лица.
— Почему все смотрят на нас? — шепотом спросила она у Михримы.
— Им любопытно.
— Что?
— Какая ты есть.
— Откуда они узнали про меня?
— Как же ты неразумна! — Михрима даже ощутила некую жалость к невежественной девчонке.
— Просвети меня.
— Иностранка вдруг стала женой принца, одного из самых влиятельных и самых жестоких вельмож империи. Разве простой люд в Англии не пялит глаза на своих принцев и принцесс?
— Наверное, но я точно не знаю.
— А почему? — поинтересовалась Тинна.
— Я никогда не была в Лондоне. Это столица, где королева держит двор, — призналась Эстер.
— Разве ты не дочь дворянина? — спросила Михрима.
— Да, но я ни разу не выезжала из отцовского поместья.
— Держать тебя вдали от приличного общества было очень мудрым решением, — кивнула Михрима.
— Что ты хочешь этим сказать? — оскорбленная, Эстер повысила голос.
Михрима огляделась вокруг. Сотни ушей навострились, чтобы подслушать перепалку, возникшую между матерью Султанского Пса и его супругой.
— Что бы ты хотела купить прежде всего? — спросила Михрима, резко меняя тему. Эстер ненадолго задумалась.
— Я бы приобрела сначала саше, чтобы складывать туда свои покупки.
Михрима усмехнулась.
— Ты не так уж безмозгла, какой кажешься.
— Если ты, старая карга, еще раз…
— Помни, где мы находимся, дорогая, — предостерегла ее Михрима.
Эстер поглядела на жадно внимающую каждому их слову публику и покорилась. Она возьмет свое, когда они со свекровью останутся без свидетелей.
Их первая остановка была у лавки, где продавались саше. Сумки разных форм и размеров заполняли полки и прилавки. Тут были изделия на любой вкус и на любой кошелек — из кожи, из ткани, из всех материалов, какие только можно себе вообразить.
Эстер указала на черное кожаное саше, и продавец выложил его перед ней на прилавок. Сумка ей подходила, но, не имея понятия о здешних ценах, Эстер достала из кошелька несколько золотых монет и разложила их на ладони.
— Сколько ты хочешь за эту сумку? — спросила она.
Жадные пальцы торгаша готовы были сгрести все с ее ладони, но рука Михримы его опередила. Она накрыла ладонь невестки, загораживая золото от торговца.
— Этот шитый грубыми нитками кусок ослиной шкуры стоит две монеты. И то этого много.
— Две монеты! — вскричал торговец. — Чудесное изделие из мягкой кожи за две монеты! Где такое видано? Моя цена по меньшей мере десять монет.
— Десять! — тут уже возопила Михрима. — Ты бесстыжий старый мошенник!
— Десять монет, — настаивал торговец. — С десяти начнем торговаться, — добавил он, не желая терять покупательницу.
— С таким глупцом нечего торговаться, — проворчала Михрима и обратилась к Эстер: — Спрячь свои деньги, моя дорогая доченька. На базаре полным-полно порядочных торговцев, которые не заламывают такие безумные цены.
Эстер послушно ссыпала монеты обратно в кошелек. Троица собралась уходить.
— Подождите! — окликнул их торговец. Михрима оглянулась, окинула его ледяным взглядом.
— Для семейства принца Халида назначаю специальную скидку.
Его слова побудили Михриму задержаться в лавке. Потянув за собой Эстер и Тинну, она вернулась к прилавку. Торг уже пошел всерьез.
Вскоре Эстер приобрела черное кожаное саше всего лишь за четыре монеты. Заодно ее мнение о свекрови претерпело некоторые изменения. Явно, что у Михримы есть, чему поучиться.
Побродив еще немного в толпе, они решили отдохнуть и утолить жажду.
— Я хочу шербет из розовых лепестков, — сказала Тинна.
— А что ты предпочитаешь? — спросила Михрима у Эстер.
— Ничего.
— Разве тебя не мучает жажда? — удивилась Тинна.
— У меня предубеждение против шербета.
— Почему?
— Стоит мне попробовать шербет, как в нем обнаруживается какой-нибудь дурман.
Михрима усмехнулась под своей чадрой.
— Здешний продавец человек честный и ничего не подмешает в напиток.
— Я не доверяю никому.
— Тогда я закажу тебе лимонад.
— Могу я снять чадру, когда буду пить? — спросила Эстер.
— Просто подними нижний край чадры и просунь в щель чашу, — посоветовала Михрима.
Утолив жажду и слегка перекусив, они поблагодарили торговца, который отказался брать с них плату за угощение. Михрима возглавила шествие, и они пустились в дальнейшее странствие по базару.
Эстер остановилась у прилавка, за которым сидела одинокая старая женщина.
— Чем ты торгуешь? — спросила Эстер.
— Снадобьями, — ответила женщина. У нее был низкий голос и странный выговор. — Дай мою настойку своему супругу, и его инструмент не будет знать усталости.
В невинном неведении Эстер обратилась к свекрови за разъяснениями:
— Что это за инструмент?
— Мой сын не нуждается в твоей отраве, джоди! — ополчилась вдруг на женщину Михрима и оттеснила невестку подальше от прилавка. — Пойдем отсюда, моя дорогая.
— Что такое джоди? — Любопытство распирало Эстер.
— Ведьма, — пояснила Тинна.
Эстер оглянулась на старуху и на всякий случай осенила себя крестным знамением. Михрима тотчас шлепнула ее по руке.
— Никогда не делай этого на людях! Но было поздно. Многие уже уставились на Эстер и начали перешептываться. Слушок, подобно суховею в пустыне, пробежал по опаленному солнцем базару. «Султанский Пес осквернил себя браком с христианкой!»
