В условиях острейшей нехватки ликвидности, – а главное внешнее проявление современного кризиса именно таково, – ценность денег как таковых неизмеримо возрастает. Поэтому выбор способа их сохранения (а если повезет, то и приумножения), сводится к определению не оптимального в складывающихся условиях финансового инструмента, но лишь наиболее надежной валюты.
14.1. Рубль или валюта?
С осени 2008 года руководители Банка России и правительства сначала намеками, а потом все более явно и откровенно стали разъяснять нам, что намерены обесценить рубль. И проводимая ими политика вполне подтверждала их заявления: за четыре месяца, с сентября по декабрь, по отношению к доллару рубль обесценился на 16,3 % (официальный курс доллара вырос с 24,58 до 29,38 рубля за доллар), а по отношению к евро – на 12,6 % (официальный курс евро вырос с 36,23 до 41,44 рубля за евро).
Причина заключается не в некоем стратегическом замысле руководства страны, но, к сожалению, в его уже неисправимой неадекватности, выливающейся в категорическом нежелании вводить финансовый контроль за деньгами, вынужденно направляемыми правительством и Банком России в качестве поддержки банковской системы и реальному сектору, ни в каком действенном виде.
Такая же ситуация возникла в августе 1998 года: когда после дефолта банковская система России зашаталась, государство влило сотни миллиардов рублей помощи (тогда они были намного более весомы, чем сейчас) в олигархические и государственные банки. Не только паника и безграмотность, но и, по всей видимости, злонамеренность не дали проконтролировать использование этих кредитов, которые слишком многими (и чиновниками, и банкирами) изначально рассматривались как коррупционные, а отнюдь не «стабилизационные».
В результате рубли хлынули на валютный рынок, обеспечив сначала трех-, а потом и четырехкратную девальвацию, а тогдашнее руководство Банка России, так вальяжно чувствующее себя сейчас на разнообразных теплых местах, в ужасе буквально попряталось – выпихнув под телекамеры девочку – пресс-секретаря (кандидата экономических наук, между прочим), которая беспомощно разводила руками и очень искренне удивлялась: «Ну в самом деле, ну кому же могло прийти в голову, что банки направят рубли, которые мы им дали, на покупку валюты!»
Сейчас ситуация ровно такая же: нашей экономикой опять управляют люди, которые, вроде министра финансов Кудрина и председателя Банка России Игнатьева, занимали высокие посты перед дефолтом, и они продолжают делать то же, что и тогда: дают банкам деньги без всякого контроля, провоцируя ослабление рубля.
В результате по крайней мере часть государственной помощи экономике идет на спекулятивную скупку международных резервов Банка России. В результате эти резервы – не только символ, но и основной источник относительной стабильности рубля – продолжают сжиматься, как шагреневая кожа. Достигнув максимума – 598,1 млрд долларов – 8 августа, в день нападения Грузии на Южную Осетию – к началу сентября они упали на 15,9 млрд долларов, за сентябрь – на 25,4, за октябрь – на 72,2, за ноябрь – на 28,9, а за первые пять (!) дней декабря – еще на 18,7 млрд долларов. В следующие две недели они, правда, восстановились на 13,8 млрд долларов, – до 450,8 млрд по состоянию на 19 декабря 2008 года.
Тем не менее общее снижение составило 147,3 млрд долларов, или 24,6 % – почти четверть за четыре с лишним месяца!
А ведь международные резервы обеспечивают стабильность рубля – и их быстрое и неуклонное сокращение (от которого государство всячески старается отвлечь внимание общества, замалчивая его масштабы и привлекая внимание к отдельным разовым увеличениям, особенно предваряющим публичные выступления высокопоставленных чиновников) предвещает девальвацию.
Для избежания ее нужен финансовый контроль, – но он поневоле ограничит коррупцию, создав тем самым угрозу доходам правящей клептократии.
Более того: порой возникает ощущение, что коррупция – подлинная основа государственного строя, титаническими усилиями, весьма скрупулезно и, как представляется, вполне сознательно созданного в 2000-е годы. Если так, – всякая сколь-нибудь эффективная борьба с коррупцией в рамках нынешнего государства невозможна в принципе, так как объективно является подрывом основ созданного в России государственного строя, то есть тягчайшим государственным преступлением.
А без финансового контроля плавное ослабление рубля не приведет к существенному ослаблению спекулятивного давления на него, так как это давление будет подпитываться вынужденной государственной помощью экономике и, таким образом, усиливаться самим государством.
Да, валюты у Банка России еще много – «как у дурака махорки». Но «махорка» у столь «эффективных менеджеров», как известно, быстро заканчивается.
Кроме того, значимая часть международных резервов не находится в ликвидной форме: она вложена в различные финансовые инструменты и не может быть быстро выведена из них и брошена на затыкание расползающейся спекулятивной финансовой «дыры».
Не стоит забывать и того, что нынешние трудности во многом вызваны деятельностью путинской бюрократии, долгие годы выводившей из страны заработанные ею деньги и в итоге обескровившей экономику, и что в ночь с 18 на 19 сентября страна уже стояла буквально в нескольких часах от финансовой катастрофы.
Критерий достаточности международных резервов, введенный на основе горького опыта кризиса 1997–1999 годов, предусматривает, что они не должны опускаться ниже суммы годовых платежей по внешнему долгу и трехмесячного объема импорта. С учетом ожидаемого сокращения импорта (и скрытой части внешнего долга, который олигархи оформляли на свои офшорные компании) это примерно 250 млрд долларов.
Для достижения этого критического уровня международные резервы должны упасть лишь ненамного больше той величины, на которую они упали за прошлые четыре с лишним месяца. При инерционном развитии событий международные резервы Банка России могут снизиться до критического уровня уже осенью 2009 года.
Однако неэффективность государственной помощи, вызывающей ощущение нарастающего доворовывания экономики (так, одна из крупных строительных компаний получила в декабре 2008 года кредит в 500 млн долларов, который не сможет вернуть ни при каких обстоятельствах), приведет к резкому ухудшению финансового положения государственных компаний, которые придется спасать при помощи усиления государственной помощи уже весной 2009 года.
Понятно, что усиление этой помощи при отсутствии финансового контроля усилит размывание международных резервов Банка России и приблизит момент их снижения до неприемлемого уровня.
Это значит, что уже в середине июля 2009 года либеральные реформаторы могут всерьез задуматься о переводе болезненной плавной девальвации в катастрофическую обвальную. Их трусость и благоприятные тенденции могут поддержать стабильность даже до конца 2010 года, однако в принципе на судьбу рубля это не повлияет.
Даже при самых благоприятных обстоятельствах нежелание клептократии ограничивать свои аппетиты, то есть бороться с коррупцией, приведет к тому, что новая финансовая катастрофа – разумеется, исключительно для блага населения и в целях поддержания экономического роста – будет организована столь же успешно, что и десять лет назад.
