– Останови машину, – попросил он.
– Зачем?
– Хочу немного пройтись пешком.
Машина остановилась, и Антон выбрался наружу.
– Тебя подождать? – спросил Андрей, убрав телефон от уха.
– Нет, езжай. Я дойду до дома пешком.
– Это же далеко!
– Не важно. Я доберусь.
– Ну, смотри…
Джип уехал. Антон постоял немного и двинул вперед. Он шел среди людей, и никто не обращал на него внимания. Это было приятное чувство – раствориться в чем-то огромном и живом, стать маленьким или даже ничтожным, щупальцем мироздания.
И еще у него оставался большой кусок жизни, которую надо было как-то прожить.
Когда он вставил ключ в замок своей квартиры, у него возникло чувство, что он открывает не какую-то конкретную дверь, а саму свою прежнюю жизнь – то, что еще сутки назад ему казалось далеким будущем. И вот она – прежняя жизнь – перед ним. Он снова может жить как раньше – играть на бирже, покупать дорогие вещи, зависать в клубах и ресторанах, менять машины, купить в конце концов пентхаус…
Он стоял и думал, глядя на запертую дверь.
Нет, что-то уже не так…
Всего этого ему нисколько не хотелось.
Потом Антон распахнул входную дверь и прошел в прихожую, скинул туфли и отключил сигнализацию. Посмотрел по сторонам – вроде бы все на своих местах, и это чувство в груди, что ты отсутствовал годы, а не две недели. Антон прошел по комнатам и повсюду открыл жалюзи и раздвинул портьеры. Свет хлынул в квартиру, как водопад.
Он остановился у винного бара и достал бутылку «Просекко». Откупорил и налил в бокал и… вспомнил Наташины глаза. Они смотрели на него, и у него возникло чувство, что она рядом с ним в комнате.
Он пересек холл с бутылкой в одной руке и бокалом в другой, вошел в ванную комнату и пустил воду в джакузи.
Наташа стояла за его спиной и молчала. Ему показалось, что ее губы кривит легкая улыбка. Он не стал оборачиваться и сказал:
– Опять смеешься надо мной? Ну, смейся, смейся, если хочешь…
Наполнив ванну, Антон опустился в теплую воду. Бутылку он поставил на бортик, а бокал держал в руке.
– Ну, что же ты ждешь? – спросил он.
Тишина.
– Ладно, ладно, я закрою глаза.
Он прикрыл глаза и отхлебнул вина.
– Вот, уже закрыл. Забирайся ко мне в ванну. В твоей квартире не было джакузи.
Антон подождал с минуту, но ничего не произошло.
– Давай, я же жду тебя…
Тишина.
Легкая грусть охватила его, словно из лета он мгновенно перенесся в глубокую осень. Поэтому он не стал открывать глаза, пытаясь удержать утраченное время и девушку в своей голове.
Антон сделал большой вдох, наполнив максимально легкие, и медленно с головой ушел под воду.
Ужинать он поехал к матери. К дому подъехал уже в темноте, потушил яркие фары и засмотрелся на освещенные окна. Там его ждали, там его любили и там ничего не должны были знать о том, что с ним произошло.
Антон позвонил в калитку, она автоматически распахнулась, и на пороге дома возникла фигура отчима. Воланд, увидев Антона, с радостным лаем бросился к нему. Он поиграл немного с собакой и пошел в дом. Со второго этажа спустилась мать и спросила:
– Почему так долго не заезжал и не звонил?
– Мам, я был занят очень.
– Чем?
– Ну… работа, командировки. Сейчас горячее время. Акции улетают как горячие пирожки.
– Что такое горячее время, ты поймешь, когда у тебя появятся собственные дети.
– Мам, я понимаю… извини, что так получилось.
Потом все прошли в столовую комнату и сели за стол. Мать сделала узбекский плов, а отчим открыл бутылку красного бордо урожая 1980 года. Вино было превосходное. Ели медленно, говоря в основном о еде. Потом отчим спросил:
– Тот разговор об инвесторе еще в силе?
Антон перестал есть и поднял глаза.
– Конечно.
– А наш уговор?
Антон помолчал немного.
– Конечно…
– Прекрасно, – сказал отчим и продолжил есть.
– Какой уговор? – спросила мать.
– У мальчиков есть уговор, – ответил отчим. – Это по работе. Тебе не будет интересно.
Мать подняла пустой бокал и спросила:
– Кто нальет мне вина?
Возникла небольшая пауза и замешательство.
– Я налью, – сказал Антон и взял в руки бутылку. Мать поставила бокал на стол и откинулась на стуле. Антон поднес бутылку к бокалу, наклонил и налил треть.
Все смотрели на его руку. Она – не дрожала. Антон и сам удивился.
После он поставил бутылку на стол и сел обратно.
– Почему ты не налил себе? – спросил отчим. – Не нравится вино?
– Нет, вино отличное. Просто мне на сегодня хватит.
– Одного бокала?
– Да.
– Я тебя не узнаю.
Антон усмехнулся:
– Я сам себя не узнаю.
Потом мужчины и собака прошли в каминный зал. Антон растопил костер, а отчим раскурил свою неизменную кубинскую сигару. Антон отошел от огня и сел в кресло. Воланд устроился рядом у его ног.
Все не мигая смотрели, как оранжевое пламя жадно лижет кирпичные стенки камина.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Антон отчима.
– Пока сносно. Боли не такие сильные. Хочу тебя попросить об одной услуге.
– Конечно.
– Мне скоро понадобится обезболивающее. К врачам я не хочу обращаться, чтобы не узнала мать. Сможешь мне достать?
– Конечно. Скажи только, какие и сколько… Впрочем, у меня есть врач, я ему скажу твой диагноз, и он все назначит.
– Хорошо.
– Что-нибудь еще надо?
– Нет.
Они помолчали, потом Антон спросил:
– А что ты имел в виду, когда спросил о нашем уговоре?
Отчим повернул к нему свое испещренное морщинами темное лицо.
– Знаешь что-нибудь о Сибирькалии?
– Да, кое-что… Это крупный комбинат. Производит калийные удобрения. Монополист.
– Правительство хочет, чтобы там поменялся собственник.
– Зачем ему это?
– Богданов – его владелец – не выполняет условия по социальным обязательствам. Задержки зарплаты, экология и так далее. Я сам слышал, как Президент сказал, что «Мы пошлем к нему доктора».
