Книга Психология вредных привычек - Ричард О'Коннор

У отлива есть еще одна сторона: он бьет по нашему чувству собственного достоинства, отыгрываясь за все годы саморазрушения. Многие годы, выбирая легкий путь, забивая голы в собственные ворота, мы подрывали уверенность в себе и самооценку. Но мы способны остановить саморазрушающие паттерны, заменить их более конструктивным поведением и вернуться в жизнь дееспособными и добродетельными. Правда, это не всегда приводит к изменению собственного представления о себе. Мы можем по-прежнему считать, что это лишь обман, отвлекающий маневр, позволяющий не думать о наших слабостях и дурачить других. Ненависть к себе не проходит с однократными попытками вести себя хорошо. Поэтому, привыкая к новому поведению, вместо того чтобы испытывать большую уверенность в себе, мы все сильнее и сильнее чувствуем, что шагаем по натянутому канату и близки к поражению. И снова поражение, пьянство, возвращение к старым постыдным привычкам или к несвойственным нам глупым импульсивным решениям – и все это приносит колоссальное облегчение.

Мы должны позаботиться о том, чтобы целостность и парадигма менялись вместе с поведением.

Тем не менее самая мощная сила отлива исходит от наших неосознанных чувств вины, страха, стыда и гнева. Мы уже много говорили о том, как эти чувства становятся бессознательными. Это вполне естественно для нас – вытеснять из сознания непереносимые влечения или чувства, продолжая испытывать за них вину. Эти чувства настолько сильны, что даже когда что-то происходит рядом с нами, кажется, что и в этом есть доля нашей вины. Когда получится преодолеть собственный самодеструктивный сценарий, мы сможем убедиться, что между нами и нашим благополучием больше нет препятствий. Но если мы в первую очередь не осознаем всех тех чувств, которые привели к саморазрушающему поведению, то по-прежнему будем уязвимы для отлива. Именно поэтому придется открыто посмотреть на определенные неприемлемые чувства, от которых мы прятались долгое время, например на злость на партнера или начальника; детское чувство заброшенности; возмущение несправедливым отношением. Важно отметить, что отыгрывать эти чувства не нужно, мы просто можем позволить себе испытать их, не отворачиваясь, но и не переживая за них вину. Это болезненный, но очистительный процесс, который поможет изменить наш допустимый мир. В противном случае чувство вины может заставить навредить себе именно тогда, когда успех будет очень близок, а мы все еще будем считать, что недостойны лучшей жизни.

Эмми воспитывала мать, постоянно твердившая, как сильно ее любит, демонстрировавшая неумеренные истерические реакции и каждые разлуки и встречи сопровождавшая поцелуями и объятиями. При этом ее поведение отражало совсем другую картину: она постоянно приводила в дом разных алкоголиков, никогда не устраивала для Эмми и ее сестер никаких праздников, ничего не делала специально для детей и вечно занималась только собой. Когда матери было 60 лет, Эмми, как и многие дети нарциссических родителей, начала чувствовать злость на свою мать, не понимая истинной ее причины. Пытаясь избавиться от гнева и вины, которые она испытывала по отношению к матери, Эмми покинула дом, рано вышла замуж и лишилась возможности поступить в колледж. К 30 годам, окончательно расторгнув свой неудачный брак, пытаясь в одиночестве воспитывать дочь-подростка, Эмми стала страдать от такой тяжелой депрессии, что вынуждена была обратиться за помощью. Я объяснил ей, что попытки подавлять чувства, которые привели к ощущению пустоты в жизни, связаны с условиями воспитания и что любые шаги в сторону независимости (то есть любые попытки увидеть жизнь в реальности) приводят ее к парализующему чувству вины. Умом она понимала, что мать во многом была неправа, но не могла позволить себе испытать вполне естественные гнев и разочарование.

Я работал с Эмми долгое время. Ее мать умерла, а дочь повзрослела. Второй травмой для нее стал подростковый бунт дочери. Эмми многие годы посвятила девочке и была лучшей матерью на свете. Когда же та в свои 15 лет ополчилась против нее (обвиняя в отсутствии отца и заботы о ней) с криками «Ты ненормальная! Ты тупая! Ты ничего ни в чем не смыслишь!» – у Эмми случился еще один сбой в собственной системе представлений. Она считала, что как-то смогла излечиться, став прекрасной матерью для своей дочери: «Я очень старалась, но все равно это не помогло. Я больше так не могу. Я не переживу еще одного разочарования». К счастью, дочь вернулась к ней, но Эмми по-прежнему боится рисковать. Она винит себя в бунте своей дочери (это ее старые чувства вины и стыда), который почти разрушил ее саму.

Давайте вспомним, что вытеснять из сознания все непереносимые влечения и чувства, продолжая испытывать за них вину, вполне естественно и даже общепринято. Ребенком и подростком Эмми искренне верила, что у нее самая лучшая мать и что ее главная роль – доставлять матери радость. Спустя какое-то время она не смогла жить в одном доме с матерью, но не понимала почему. Ее бессознательное разочарование и ярость выплескивались через край, но она все еще не была способна выявить их. Изначально Эмми обвиняла себя, потому что было легче считаться виноватой, чем обрушить гнев на мать. Но когда у нее появился собственный ребенок, она стала осознавать, насколько самовлюбленной и эгоистичной была ее мама. Тогда она позволила себе высказать весь свой гнев с желанием, чтобы мать поняла ее – чего та, естественно, не могла. Эмми стоило больших усилий жить дальше и быть хорошей матерью. Однако она пыталась избежать важного шага – сожаления о собственном утраченном детстве. Подростковый бунт дочери превратил в развалины ее представления об идеальной жизни. Она оказалась временно раздавленной собственным гневом на дочь, отказавшей ей в любви и уважении.

Если вы вовлечены в самодеструктивное поведение, скорее всего, вы показываете миру ложное Я, скрывая эту сторону жизни и пытаясь быть тем, кем не являетесь. Вероятно, ваши поступки вызваны утраченными возможностями. Может быть, вы разочаровали и ранили кого-то из близких. Позвольте себе пережить сожаление об этом. Сожаление – это другое чувство, его можно принять, поскольку мы обречены переживать потери. Мы должны позволить себе скорбь – не самобичевание, а чувство подлинной печали и сожаления по возможностям, которые утратили, и по людям, которым причинили боль. Только если мы сумеем испытать скорбь, мы сможем в подлинной мере принять и себя. Печаль позволит уйти гневу, обидам, негодованию, которые так сильно влияли на наши поступки, признать нашу ответственность за прошлое самодеструктивное поведение и относиться к нему не как к симптому, вызванному болезнью или реакцией на провокацию. Это значит, что мы не погрязнем в обвинениях своих родителей, независимо от того, насколько плохо они справлялись со своими обязанностями, и не станем оправдывать свои грехи несправедливым отношением к нам в прошлом. Вместо этого мы начнем двигаться вперед, к лучшему будущему, не оглядываясь на старые обиды. Убедитесь, что вы провели черту между подлинным раскаянием и чрезмерным самообвинением. По возможности попробуйте найти способ исправить ущерб, который вы нанесли другим, и обещайте себе никогда не делать этого снова. Это поможет идти дальше.