Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Из показаний Патрика Флойда, секретаря убитого, следует, что с той секунды, когда полковник Дрюс в последний раз показался в дверях беседки, до того времени, когда тот был обнаружен мертвым, он находился в месте, откуда открывается вид на весь сад, – он стоял на верхней ступеньке лестницы, подстригая живую изгородь. Дженет Дрюс, дочь покойного, подтверждает это, указывая, что сидела все время на террасе дома и видела работающего Флойда. Это, в свою очередь, также подтверждается Дональдом Дрюсом, ее братом, который, поздно проснувшись, смотрел на сад, стоя в халате у окна своей спальни. И последнее: их рассказ согласуется с показаниями доктора Валантена, соседа, зашедшего на террасу поговорить с мисс Дрюс, и мистера Обри Трейла, адвоката полковника, который, вероятно, был последним, кто видел его живым за исключением, надо полагать, самого убийцы.
Все они сходятся на том, что события развивались следующим образом: примерно в половине четвертого мисс Дрюс прошла по садовой дорожке, чтобы спросить отца, когда он будет пить чай, но тот ответил, что чая не хочет и ожидает Трейла, своего адвоката, и попросил, когда он придет, направить его к нему в беседку. Девушка ушла и по дороге встретила Трейла, которому и передала, что отец ожидает его в беседке, куда тот и направился. Спустя примерно полчаса он вышел из нее, в дверях показался и полковник, который пребывал в полном здравии и даже был весел. С утра он был несколько расстроен после незначительной размолвки с сыном, однако позже настроение вернулось к нему, о чем свидетельствуют и другие лица, повидавшиеся с ним в течение дня, в том числе и два его племянника. Однако, поскольку в то время, когда произошла трагедия, они отправились на прогулку и находились далеко от этого места, показания их в качестве свидетельских не рассматриваются. Известно, что полковник находился в натянутых отношениях с доктором Валантеном, но этот господин заходил в дом ненадолго, лишь для того, чтобы перемолвиться с дочерью покойного, к которой, как говорят, неравнодушен.
Адвокат Трейл утверждает, что оставил полковника в беседке одного, и это подтверждает Флойд, который, имея возможность обозревать сад с высоты, не видел, чтобы кто-нибудь еще входил в беседку через единственную дверь. Спустя десять минут мисс Дрюс снова вышла в сад и, не дойдя до конца дорожки, увидела отца, который лежал на полу в своем белом полотняном пиджаке. Она вскрикнула, чем привлекла внимание остальных. Когда заглянули в беседку, мертвый полковник лежал рядом с плетеным креслом, которое тоже было опрокинуто. Доктор Валантен, еще не успевший уйти, определил, что смертельная рана нанесена чем-то вроде стилета. Клинок вошел пониже лопатки и пронзил сердце. Полиция обыскала окрестности, но подобное оружие не обнаружила».
– Значит, полковник Дрюс был в белом пиджаке? – произнес отец Браун, откладывая газету.
– Он привык так ходить в тропиках, – удивился странному вопросу Фиеннс. – Он там в разные переделки попадал (он сам так рассказывал), и мне почему-то кажется, что Валантена он недолюбливал как раз из-за того, что тот тоже в тропиках бывал. Хотя все равно, это не вносит никакой ясности в нашу головоломку. В газете все описано достаточно точно и подробно. Самой трагедии я не видел (я имею в виду, что не присутствовал там, когда обнаружили труп), поскольку гулял в это время с его племянниками и собакой, той самой, о которой хотел вам рассказать. Зато я видел сцену преступления, все, как описано в газете: прямая аллея с голубыми цветочками по бокам, темнеющий в ее конце вход в беседку, видел идущего по дорожке адвоката в черном костюме и шелковой шляпе и рыжую голову стоящего на лестнице секретаря, который подстригал ветки садовыми ножницами. Такую голову нельзя не заметить с любого расстояния, так что, если уж люди говорят, что она была там, в этом можно не сомневаться.
Этот рыжий секретарь, Флойд, – вообще любопытная личность, разбитной парень, который вечно выполняет за кого-то чужую работу, как в тот день, например, когда он взялся садовничать. По-моему, он американец, по крайней мере у него американский взгляд на жизнь, или, как у них там говорится, точка зрения.
– А адвокат? – спросил отец Браун.
Фиеннс помолчал, а потом очень медленно (что было для него достаточно необычно) сказал:
– Трейл показался мне удивительным человеком. В своем черном костюме он выглядел почти как пижон, хотя и франтом никогда не был. У него длинные пышные черные бакенбарды, которых никто не носит, наверное, с викторианских времен. Лицо довольно приятное, но строгое, манеры тоже сдержанные, правда, каждую минуту он чему-то улыбается, и когда показываются его зубы, тут всю его строгость как рукой снимает и вид у него делается какой-то подхалимский. Может, он просто стесняется, потому что при этом руки у него так и тянутся к галстуку с булавкой, которые у него тоже, как и он сам, красивые, но какие-то необычные. Если уж и подозревать кого-то… Хотя, что толку? Все равно ведь то, что произошло, иначе как невозможным и не назовешь. Никто не знает, кто это сделал. Никто не понимает, как это вообще могло произойти. Есть разве что одно исключение. Поэтому-то, кстати, я и заговорил об этом деле. Собака знает, кто убийца.
Отец Браун вздохнул и, думая о чем-то своем, произнес:
– Вы были там в гостях у своего друга, Дональда, верно? Но он не пошел на прогулку вместе с вами.
– Нет, – улыбнувшись, ответил Фиеннс. – Шельмец лег спать под утро и проснулся только днем. Я пошел с двумя его братьями, двоюродными, они оба офицеры и только недавно из Индии вернулись. Разговор с ними получился довольно скучный. Помню, старший (Герберт Дрюс его, кажется, зовут), он знаток лошадей, только и говорил, что о кобыле, которую недавно купил, да о моральных качествах человека, который ее ему продал. А его брат Гарри все жаловался на то, как ему не повезло в Монте-Карло. Я упоминаю об этом только для того, чтобы вы понимали: в нашей прогулке не было ничего необычного. Собака – вот единственная загадка в ней.
– Какой породы собака? – уточнил священник.
– Такой же, как эта, – ответил Фиеннс. – Я поэтому и заговорил об этом случае, когда вы сказали, что не любите, если собак обожествляют. Это большой черный ретривер по кличке Нокс. К слову, подходящая кличка[53], ибо то, что он на моих глазах сделал, – загадка почище убийства. Вы, должно быть, знаете: дом и сад Дрюса стоят на берегу моря. Мы вышли на песчаный пляж и удалились примерно на милю, а потом той же дорогой отправились обратно. По пути мы миновали местную достопримечательность, Камень судьбы, который называется так потому, что стоит на другом камне так, что кажется, его пальцем тронь – равновесие нарушится, и вся эта глыба упадет вниз. Камень судьбы не такой уж высокий, но нависающий контур придает ему грозный, зловещий вид, по крайней мере мне так показалось, потому как на моих жизнерадостных спутников вся эта живописная красота, похоже, не произвела ровным счетом никакого впечатления. Хотя, может быть, это я начал что-то такое чувствовать: мы подумали, не пора ли возвращаться, чтобы поспеть к чаю, и уже тогда у меня, кажется, появилось предчувствие, что в этом деле время имеет большое значение. Ни у меня, ни у Герберта Дрюса часов не было, поэтому мы крикнули его брату, который отстал на несколько шагов, остановившись под прикрытием живой изгороди, чтобы закурить трубку. Он крикнул в ответ, что было двадцать минут пятого. В сумерках его зычный голос прозвучал неестественно громко и значительно, точно он возвестил о чем-то ужасном. То, что он сам этого не заметил, только усилило впечатление, но так всегда бывает со знамениями, а часы в тот вечер действительно сыграли важную роль. Если верить показаниям доктора Валантена, бедный Дрюс умер почти ровно в половине пятого.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
