— От ноги.
Лера помолчала, переваривая сказанное мужем, и аккуратно вписала в журнал: «патерпефший».
— Как слышится, так и пишется, — хмыкнул Чемоданов.
Кобылкина виновато шмыгнула носом и исправила «е» на «и», получилось — «патирпефший».
— Вот теперь ништяк, — одобрил супруг, — какой следующий вопрос?
Но Лера уже утеряла интерес к глянцу.
— Не ценишь ты меня, Тимон! А, между прочим, такие, как я, на дороге не валяются!
— Ещё бы, такие, как ты, вдоль неё стоят.
Лера, не оценив сарказма, вышла на улицу проветриться, а Тимоха решил звякнуть Кандаурову.
— Глеб Игоревич? Здравствуйте, я давно хотел вам сказать, что вы поступили со мной бесчестно.
— Да что ты говоришь, Чумоданов? — сыто икнул Кандауров, — и в чём же это выразилось?
— Кобылкина в качестве приданного получила убыточный магазин.
— До вашей, так называемой, хозяйственной деятельности он приносил прибыль в пятьсот процентов, — приукрасил свой свадебный подарок Кандауров.
— Не может быть, — не поверил Чемоданов.
— Торговать, надо уметь.
— Глеб Игоревич, возьмите меня к себе в холдинг, — попросился назад Тимофей, — всё равно магазин на ладан дышит.
— Увы, Чумоданов, я вынужден тебе отказать.
— ?
— У меня новый офис, новые сотрудники, новая любовница, — поделился сокровенным Кандауров, — и старые кадры мне ни к чему. Но ты, клюв не вешай, держи хвост морковкой, и всё со временем наладится.
— Последний вопрос. Скажите, Глеб Игоревич, как вам удалось заработать большие деньги?
— Мой юный друг Чумоданов, большие деньги можно только украсть.
— А заработать?
— А заработать можно только геморрой.
— Логично.
— Как там Лера? Всё также сорит деньгами и доводит окружающих своей тупизной?
— Всё также.
— Не понимаю, как ты мог на ней жениться? У неё же на лбу написано, что она дура набитая.
— Так у неё чёлка, — фыркнул Тимофей.
— И юмор у тебя, Чумоданов, стал какой-то висельный. А ведь ты же её любил, в отличие от меня и оппортуниста Буркакина, — упрекнул Кандауров, — любовь, она же, брат, о-го-го, она же двигает горы и поворачивает реки.
— Любовь ушла, — проскулил Чемоданов, — жена осталась.
Глава 26. Детство Вадима
На часах пробил полдень, когда чета Бурмакиных привела небожителей в свой пентхаус. Припекала и анчутки принялись обследовать родовое гнездо, а Переплут, не без ехидцы, одобрил помпезные апартаменты.
— Я смотрю, вы нехилую халупу на мой миллион прикупили.
— Респект вам и уважуха, Бог бухания, — поблагодарила Вера, — если бы не вы, мы бы так и ютились по съёмным клетушкам.
— Я бы и сам такие хоромы приобрёл, — напыжился Ваня, — с течением времени.
— Тебе столько не прожить, — хмыкнул Бог пьянства.
Иван обиженно засопел и принялся рыться в горе подарков для наследника.
— Вот, Вадик, смотри, это называется азбука, — Бурмакин стал показывать сыну книжку с картинками, — а это буква «А». Понятно?
— Понятно.
Через несколько минут малыш уже умел читать.
— Вот, сына, планшет, — продолжил обучение Иван, — смотри, какие у него есть функции. Понятно?
— Понятно.
Через четверть часа мальчик освоил новый дивайс в совершенстве. Переплут, Припекала и анчутки с интересом наблюдали за обучением крохи и не скупились на комментарии.
— Уйдите все! — заверещала вдруг Вера, — я его грудным молоком кормить буду!
— Я уже взрослый, мама, — потупился Вадик, — мне бы что-нибудь посущественнее.
— Как же так, сыночка? — всплакнула кормящая мать, — я тебя и питала-то всего два раза в жизни.
— Дай ему, маманя, ендову молочка из-под бешеной коровки, да блюдо медвежьих потрохов, — загоготал Припекала.
— Что ты себе позволяешь, кретин?! — в один голос закудахтали Бурмакины.
— Шучу я, шучу, — промямлил Бог любострастия, — вы, что шуток не понимаете?
— Вот, сынка, это жёсткий диск на два терабайта, — не унимался Иван, — в нём вся антология всемирной литературы. Тебе в первую очередь, необходимо питаться духовной пищей. Прочесть нужно всё: от «А» до «Я». Вот так, присоединяешь диск к планшету и читаешь.
— Хорошо, папа, — малыш уткнулся в планшет.
— Вадик, питаясь духовной пищей, смотри, не подавись, — посоветовал Припекала.
— Сынуля, сколько не читай, императором не станешь, — намекнул Переплут, — сам Мао Цзе Дун сказал.
— Утешение для ленивых и умственно отсталых, типа вас, ребята, — отбрил небожителей Бурмакин, — Вадим, учти, я лично займусь твоим воспитанием. На правах отца.
— Отстань от него, он ещё ма-а-аленький, — возразила Вера.
— Он уже большой, — стукнул кулаком по столу Иван.
— Испортите вы мне Вадика, — покачал головой Переплут, — ох, испортите. Садитесь поближе, родственнички, посудачим, побалакаем.
— О чём?! — вскипел Бурмакин, — о том, что он Полубог?! Это противоречит здравому смыслу! В первую очередь, Вадим мой сын! И он будет делать, то, что я скажу!
— Вадим мой сын! — повысила голос Вера, — а вы оба просто мимо проходили!
— Надоели вы мне, зануды, хуже горькой редьки! Убирайтесь в Навь! — рассвирепел Бог пьянства, провёл рукой перед носом зарвавшихся родителей и отправил их в минувшие века.
Бурмакины застыли, зачаровано глядя в стену.
— Бесы, слушай мою команду! — повелел Переплут, — будете первыми учителями Вадика. Если он на вас пожалуется, берегитесь. Такую баню вам устрою, Пекло Ирием покажется. Усекли?
— Усекли, — вытянулись во фрунт анчутки, — не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, сделаем всё в наилучшем виде.
— Вот вам переноска с миллионом рублей, встречаемся в полночь, не раньше. А мы с Припекалой к встрече с Дивой подготовимся.
Анчутки, навьючили Вадика сумкой с деньгами и начали строить грандиозные планы.
— Первым делом нужно прибарахлиться, — предложил Еря, — сколько можно без приличного кафтана шастать? Лично мне стыдно голым ходить.
— Мне тоже. Пойдём в бутик? — поинтересовался Спиря.
— Конечно, в бутик. Нам нужно выглядеть соответственно занимаемой должности, а Вадюха так быстро растёт, что ему всё равно.
— Что мы ему возьмём? — Спиря посмотрел на кипу детской одежды, наваленную на диван.
