– Этого золота у меня нет, я такой горячий товар не держу. Но клиент заглядывал… Джеро Перышко, бывший банковский посыльный. Уже больше года как без работы болтается по округе. Перебивался с воды на хлеб, а тут – стал в гости заходить и каждый раз – с добычей. Я даже задумался, не нашел ли он где по старой памяти дырку в хранилище и оттуда таскает.
– Где живет?
– Без понятия. Но вроде слухи ходили, что в бывших бараках у сгоревшей пожарной станции обосновался.
Выбравшись на улицу, Клаккер глубоко вздохнул морозный воздух и внимательно присмотрелся к черным теням подворотен вокруг. Ночь – время злых дел. Зазеваешься – и похоронят в закрытом гробу. Если сумеют что-нибудь собрать после атаки Теней.
– Идем к пепелищу? – засобирался Пирем, с трудом давя зевок. Похоже, бесконечная погоня за призраком с чужими лицами изрядно утомила пацана.
– К обеду прогуляемся. Сейчас в департамент, отсыпаться. Мы с тобой на пару утром не то что монстра, мы с тобой мышь подвальную отловить не сможем. Да и подмогу лучше прихватить. Знаю я закоулки у бывшей пожарки: лабиринт из проходов, полуобвалившихся клетушек и мусора. Если дыры по округе унтерами не законопатим – уйдет наш клиент, можно к гадалке не ходить.
– Мы же за вечер нашумели по всей округе, сбежит, гад. Лучше по горячему…
– Запомни, великий стрелок. В нашем деле спешка нужна – когда в мишень пули всаживаешь. Там вреда не будет, если вместо одной-двух весь барабан впечатаешь. А в поиске вражин торопливость только под удар подставит. Спешка, усталость от беготни и невнимательность – главные наши враги. Они, а лишь потом уже Тени, уголовники перекинувшиеся или еще какой сброд. Поэтому домой, отдыхать и людей готовить к облаве. Я думаю, после побега из банка оборотень сейчас спрятаться должен. Забьется в свою нору и будет раны зализывать.
Широко шагая, охотник рассуждал вслух, прислушиваясь к кратким замечаниям молодого напарника. Только-только зародившаяся идея требовала проверки со всех сторон. Нужно было убедиться, что забрезживший свет в мутной пелене последних дней выведет к разгадке череды преступлений.
– Меня лишь одно смущает: нечисть на людей не похожа. Это нам богатство и слава нужны, людям. А тварям пожрать бы да в тепле посидеть, пузо почесать. Ну и любого ротозея по дороге на куски разобрать, раз уж попался. Но чтобы за золотом бегать – такого не припомню.
– Может, они вдвоем и работают? Чужак что-то от посыльного получает, а расплачивается деньгами?
– Возможно. В любом случае – дров бы не наломать. Двое – это уже не один. И мало ли, какой дряни этот бедолага от компаньона набрался. Кто долго с нечистью общается, у него такие проблемы появляются, что грабежи банков – детские игрушки… Ладно, еще сюда заскочим, здесь мой старый знакомый обитает. Он знает всех бродяг в округе, попробуем у него описанием разжиться. Я ему помог год назад, буквально с глотки мелкую зубастую гадость отодрал. Думаю, не будет в глухонемого играть, подскажет, как наш клиент выглядит. Заодно на тебя посмотрит. Пора тебе имя зарабатывать. Чтобы в лицо знали, чтобы понимали, кто мне спину прикрывает.
Клаккер оказался прав – знакомый смог описать подозреваемого. Подходя к заметенному снегом крыльцу Департамента Сыска, палач бормотал себе под нос:
– Худой, скрюченный, рожа – будто лимон сжевал только что, постоянно скособоченная. С кем разговаривает, заглядывает снизу вверх, будто шавка побитая. Два зуба на левой стороне щербатые, правый мизинец усох… Может, и видел когда, не припомню. Но человечек заметный, такого ни один унтер в облаве не упустит. Надо толь…
Пирем чуть не воткнулся в спину замершего на полушаге охотника, рванул из кармана револьвер и, отшатнувшись вправо, взяв на прицел серую тень на ступеньках. За эти секунды Клаккер успел не только направить ствол обреза в живот чужаку, но и бегло осмотрелся вокруг, пытаясь оценить возможную угрозу. Но на звенящих от мороза крышах лишь ровно лежал снег, да крупные снежинки тихо кружились в безветренном воздухе, мелькая в ярких пятнах газовых фонарей.
– Добрый вечер, господин охотник, – еле слышно прошептала сгорбленная фигура. – Прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час.
– И тебе вечер добрый, Джеро Перышко. Чем обязаны?
Бывший банковский посыльный шмыгнул носом и ответил, испуганно косясь на черные провалы стволов:
– Поговорить хочу. Если время найдется.
– Найдется, – согласился палач, растерявший от неожиданной встречи набегавшую усталость и сонливость. – Давай только ты медленно-медленно повернешься к стене, ручками упрешься и замрешь. Я проверю, чтобы с тобой какой глупой железки не было, а потом зайдем к нам и поговорим. В тепле, с чаем и пирогами. У нас хорошим гостям всегда рады…
* * *
Скрюченный человечек сидел на самом краешке стула, баюкая в худых руках чашку с горячим чаем. Он все говорил, говорил, не прерываясь ни на мгновение: то ли пытался облегчить душу, то ли просто радовался возможности пообщаться.
– Меня цапнули еще прошлым летом. Я в баках с отходами рылся, пытался съедобное раздобыть. Вы же понимаете, что в моем возрасте никуда уже не берут: ни уголь разгружать, ни двери открывать богатым господам с почетом и уважением… Вы же понимаете… Да, а как цапнули, думал – все, отбегался. Но проболел недолго, с месяц, на солнышке в кустах почти каждый день валялся. Все ждал – когда же сомлею. Ан нет, выкарабкался… Да к зиме только сны стали сниться, будто я хожу за кем из бывших клиентов. Кому сумки носил, почту. Кому помогал в карету забраться. А как-то утром встал, в лужу сунулся умыться – а там лицо-то чужое, из сна…
– И ты подумал – почему бы не попробовать разжиться золотишком, – удовлетворенно кивнул Клаккер, подливая кипяток.
– Вы только не подумайте, что это я сам… Это – оно внутри меня. Оно не любит голодать. Оно не любит мерзнуть… И когда берет верх, я вижу все, будто дурь-травы обкурился: все вокруг серое, а тело ходит, говорит, что-то делает… И потом у себя в каморке очнусь, а у меня весь стол в золоте…
По впалым морщинистым щекам побежала крохотная слеза. Палач с грустью смотрел на посетителя и думал – чем ему можно помочь. Вот он, злодей. Убийца и мошенник. Человек, кого походя зацепила Тьма, пометив столь странным образом. И сейчас, вблизи, охотник чувствовал, как, перебивая запах давно немытого тела, просачивается еле заметный отзвук черноты, медленно сожравшей бывшего банковского посыльного.
– К нам зачем пришел? Собрал бы добытое и уехал к горы. Там обернувшихся любят.
– Не могу… Я же за всю жизнь ни грошика не утащил. Ни один из клиентов не скажет, что Джеро Перышко обманул хоть раз… А теперь – такое… Как людям в глаза смотреть?.. Ведь это – не я! Это – оно внутри меня… Оно – чужое… – прошептал бродяга и подался вперед: – А как вечером услышал, что ваш старший меня спрашивает по ночлежкам, то понял – все, отбегался. Ну, ночь еще. Ну – другую… Раз имя узнали, так и все, жди, когда постучат в двери… А я все же человеком хочу остаться. Думал, может, вы как-то вылечить сумеете… Или еще что для меня сделать… Оно ведь все чаще выходит. Уже не только ночами или по утрам, а почти все время… Вон, даже клерка убило… Почуяла, тварь такая, что клерк меня мог узнать. Может, по походке, может, еще как… Вот и вцепилась в него… А я – как в тумане, а то и вовсе – очнусь утром, а там опять золота полный стол… Не могу больше…
