Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
— Чья бабенка? — вдруг нарочито небрежно, ковыряя в ухе, спросил он у Григория Байкала.
— Вдова Федота Попова Холмогорца.
— А нешто он помер?
— Федор Алексеич упокоился, — ответил за Байкала Дежнев.
— Вона! — произнес Селиверстов.
Он снова обернулся к Байкалу и спросил:
— Муж у нее есть?
— Видно, нет.
— Добро! Стало быть, я ей мужем буду.
— Не по шерсти рыло! Этого тебе не донюхаться! — выпалил Сидорка.
— Где бы ястреб-от ни летал, везде ему свежий мосол, — вздохнул Фомка.
Кивиль стояла безучастно, словно речь шла не о ней.
— Быть ли тебе ее мужем, то надо еще у нее узнать, — глухо промолвил Дежнев.
— За малым дело, — презрительно сказал Селиверстов. — Эй, бобриха! Подь-ка ко мне!
Кивиль не шелохнулась.
— Не глухая ли ты тетерка?
— А ты насыпь соли пташке на хвост, — может, и дастся тебе в руки, — съязвил Сидорка.
— Кивиль, — мягко обратился Дежнев к молодой женщине, — этот человек спрашивает, не хочешь ли ты быть его женой. Что ответишь?
— Нет, — отрезала Кивиль.
— Вишь как! Вместо ореха — да свищ! — Сидорка хлопнул себя по ляжкам, скорчив рожу.
Селиверстов досадливо взглянул на него.
— Что тут за птица крякает? — спросил он, смерив Сидорку с головы до ног.
— Не велик чин — обойденыш. Я то самое «ни то, ни се», что кипело, да малость пригорело, — с нарочитой любезностью петушиным голоском отвечал Сидорка, низко кланяясь.
— Тьфу! — сплюнул Селиверстов, смекнув, что Сидорки ему не пронять.
Он шагнул к Кивили и схватил ее за руку:
— Иди за мной!
Дежнев положил руку на плечо Селиверстова.
— Ты вот что, Юрий, не очень-то здесь расходись. Пусти женщину. Она под моей защитой.
— А ты кто такой? — насмешливо спросил Селиверстов, расставив ноги и подбоченясь.
— Я здесь приказный, — спокойно ответил Дежнев.
— Приказный, да самозваный! Вот тут, — Селиверстов хлопнул себя по карману, — тут наказная память от самого воеводы Дмитрия Андреича Францбекова!
— Уж какой-то новый воевода, — заметил Василий Бугор, обращаясь к есаулу Федоту Ветошке.
— Вот она! — продолжал Селиверстов, вынув бумагу — А кому наказная память-то писана? Приказному на Анадыре-реке Михайле Стадухину. Вот кто приказный! А ты что? Так, небылица. Как же не самозванец?
— Что ты брешешь! — возмутился Фомка. — Разве Дежнев не был народом выбран?
— Рыбий глаз! — вмешался и Сидорка. — Не колымский ли приказный выдал Дежневу отпуск и наказную память?
— По всему видать, ты лжец и вор! — вскричал Дежнев.
— Я — вор?
— И стакнулся ты, Юшка, с таким же, видно, вором воеводой, каков ты сам!
— Э! Да тут государевым делом пахнет! — сообразил Селиверстов. — Вы слыхали, как он, Дежнев, боярина воеводу обозвал вором?
— Как же ты, Юшка, не лжец, коль только что втайне послал в Якутский острог Аверку Мартемьянова? — выступив вперед, спросил Василий Бугор.
— Ну, послал. То мое дело, куда кого посылать.
— Это так. Да Аверка повез отписку, где ты ложно писал воеводе, что эту моржову коргу не мы с Дежневым, а ты, Юшка, с Михалкой Стадухиным открыли! — вскричал Анисим Костромин.
— Это ли не ложь? — не унимался Василий Бугор.
— Все разнюхали, собаки! Кто ж меня продал? А коргу я открыл! Докажите, что нет!
— Что тебе, нахалищу, доказывать? Мы воеводе докажем! Я ведь тоже со Стадухиным тот раз в море ходил, — сказал Василий Бугор. — Я знаю, докуда мы доходили.
— Семь ден лишь ходу было. До носа Эрри только и дошли, — выступил на поддержку Бугра Иван Казанец.
— Лжец! Вор! — послышались возмущенные голоса.
Дежневцы обступили Селиверстова с поднятыми кулаками.
Ровно затравленный зверь, Селиверстов злобно глянул вправо и влево. Везде он видел гневные и враждебные лица. Его люди стояли в стороне, кто безучастно, кто ухмыляясь. Но не таков был Юрий Селиверстов, чтобы смириться.
— Молчать, горлодеры! — закричал он, подняв над головой бумагу. — Слушать наказную память воеводы! Воевода вас, изменников, к ответу требует!
Пока Селиверстов вертел в руках наказную память, отыскивая нужное место, крики и шум продолжались. Казаки отпускали красочные пожелания Селиверстову и воеводе.
— Вот! Здесь про вас, злыдней, сказано! «А ему бы, Михайле, взяв на поруки, выслать бы к нам в Якутский острог беглых служилых людей: Ваську Ермолаева Бугра!»
Оторвав глаза от бумаги, Селиверстов торжествующе указал пальцем названного. Бугор почесал затылок.
— Евсейку Павлова!
— Пошла Настя по напастям! — пробормотал Павлов. — Вчера мне Дежнев двадцать батогов всыпал, теперь воевода сто двадцать добавит.
— Пашку Кокоулина! — продолжал выкликать Селиверстов.
— Кому пироги да пышки, а нам, видно, желваки да шишки! — отозвался Кокоулин.
Селиверстов вычитывал имена беглых казаков. Большей их части не было на Анадыре. Об одних слышались возгласы: «Убит! Закопан! Утонул!» О других говорили: «Нет. Ушел со Стадухиным».
Список беглых закончился, а Селиверстов все продолжал читать:
— Есаула Федотку Емельянова Ветошку!
— Меня-то за что? — удивился Ветошка.
— А ты забыл, что ушел с Колымы с Моторой без дозволения приказного? — злорадно напомнил ему Селиверстов.
— Пытки не будет, а кнута не миновать, — безразличным голосом сказал Кокоулин.
— Никиту Семенова!
— А я в чем повинен?
— Семена Мотору!
— Убит.
— Торгового человека Аниську Костромина!
— Да, под кем лед трещит, а под нами ломится, — задумчиво проговорил Костромин.
— Откуда ж ты, досадный, на нас навернулся? — вдруг спросил Фомка, с возраставшим удивлением слушавший Селиверстова. — Вылез, ровно шишига из-под коряги!
— Всех вычитал, — сказал Селиверстов, опуская бумагу. — Придется тебе, приказный, выслать своих людишек к воеводе на выучку. Ась?
— Не бывать этому, — спокойно ответил Дежнев.
— Сам ответишь! — угрожающе сказал Селиверстов.
— Правда суда не боится. Эти люди при государевой костяной и соболиной казне службу несут. И я их от казны не отпущу.
— Не выдал приказный! — радостно выкрикнул Василий Бугор.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
