Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Рассказать о всех цветах радуги, которые она зажгла, когда шагнула к нему.
Сказать не словами, нет, он никогда не мог найти правильных слов, они были такими только в грамматике Бубу, сказать своими руками, губами, телом каждому сантиметру ее кожи. Поскольку она была единственной женщиной, которой он касался так, как следует касаться женщины.
Он писал на ее коже историю своей жизни. Он оживлял свои рассказы, обдувая Стеллу своим дыханием. «Вот теперь ты все знаешь». И она смеялась: «Ничего не поняла, начни сначала…» Она говорила это так нежно, так благородно, без капли лукавства, не расставляя ему ловушек на его собственной коже. И он чувствовал себя красивым, сильным, отважным.
Она была так красива, что каждый раз появлялась перед ним прекрасной незнакомкой.
Каждый раз ему хотелось назвать ее новым именем. Потому что каждый раз они начинали с нуля.
Ее голубые глаза словно погружались в его глаза, их заволакивало чувством, она обвивалась вокруг него, как гибкая и крепкая лиана, сжимала его так сильно, что он и вздохнуть не мог, она говорила: «Хочу привязать тебя к себе, чтобы ты больше никогда меня не покинул».
Он вздыхал, говорил, что не хочет больше убегать. Что не хочет уходить по подземному ходу с его щелями, рытвинами, камнями и землеройками. Она тут же становилась серьезной, даже суровой и объявляла: «А все равно надо».
Он прекрасно знал, что надо, даже не Стелла предупредила его первая, а месье Куртуа: «Будь осторожен, Адриан, опасайся Рэя Валенти…»
Он иногда видел его на улицах Сен-Шалана, когда они со Стеллой вместе гуляли. Ее рука внезапно напрягалась, холодела, становилась какой-то тоненькой, беспомощной, вертлявой, как змейка. Она хотела отнять руку, он удерживал ее. Сжимал изо всех сил. И потом, когда Рэй исчезал из виду, она шипела сквозь зубы: «Никогда больше так не делай, никогда! Никогда не удерживай меня силой, я этого не выношу».
Глаза ее чернели от ярости, словно в них плескалась темная, мутная грязь.
А потом, когда они приходили домой и ложились на широкую кровать, она говорила ему: «Спасибо». Одно простое словечко, в котором было множество других слов: «Спасибо, что ты рядом со мной, не отдалился, не испугался того неистовства, что порой рождается во мне, спасибо, что угадал в этой ярости ужас животного, которое до боли боится своего мучителя. Я всегда боюсь, что он придет и заберет меня, всегда боюсь, хотя и храбрюсь, и могу показать зубы, если что».
И тогда она засыпала и бормотала что-то во сне.
Он читал по ее ресницам, читал в ее глазах.
Им и ни к чему было разговаривать.
Точно знать, когда нужно приблизиться, а когда, наоборот, отдалиться, – вот и вся тайная наука любви, которую нигде не преподадут.
Знать, какой вопрос он может задать. Какой ответ он должен угадать. Он хотел сказать ей: «Да оставь свою мать, и давай втроем уедем отсюда. Начнем новую жизнь». Но он прочел в ее глазах, что это невозможно. Поэтому он помалкивал. Порой у него было впечатление, что он вламывался в ее душу с отмычкой. Он чувствовал себя взломщиком.
До какой степени этот человек властен нас захватить? Может ли быть, что он настолько могуществен?
Месье Куртуа подтвердил: «Да, это так». Сказал еще, что Адриан должен быть настороже каждую секунду, что время для открытого противостояния еще не пришло…
Он никогда не думал, что когда-нибудь у него будут жена и ребенок. В Арамиле детей больше не рожали. Ребенок – это обещание, данное времени. Эскиз будущего.
Но вот у него появился сын. Он носил его на руках под курткой, когда он был маленьким, ходил с ним гулять. Потом учил переходить вброд речку по правильным камушкам, определять погоду по состоянию неба, смотреть, как тает снежинка на руке, учил, что нельзя давать ослам ядовитые для них растения: такие, как самшит, олеандр и туя. Том в тот момент сам был не выше, чем колосок пшеницы, но слушал отца, как большой. Как будто знал, что это важно. Как будто понимал, что нельзя терять время.
В шесть лет, сидя на большом камне посреди ручья, текущего в полях, Том спросил отца:
– А ты когда-нибудь купишь мне ружье?
– Вряд ли, Том.
– В какой-то момент мне ведь придется охранять маму.
– А я где буду? Я‑то? – сказал он, улыбаясь, чтобы малыш тоже как-то развеселился.
– Ты уйдешь. Я хочу сказать, на самом деле уйдешь. Я останусь с ней один.
– А с какой стати я должен уйти?
– Я это знаю, и все.
– Ты никогда меня ни о чем не спрашивал…
– Ты мой отец. И ты должен знать мои вопросы.
Адриан рассказывал Тому про Арамиль, отца и мать, дедушку, учителя из школы, то самое кино. Но об остальном он помалкивал. Он не хотел, чтобы мальчик рассказывал об этом в школе.
Том стоял на камне посреди ручья мрачный как туча. Он грустно добавил: «Вот видишь, ты не можешь ничего ответить. В конце концов я буду охранять Стеллу».
С этого дня он перестал называть ее мамой.
Сюзон очень любила Адриана.
Они сидели на каменной скамье. Она зашивала ему куртку и брюки, рассказывала о подвигах Тома, ловко орудуя иголкой. О его вспышках гнева, рваной одежде, драках, синяках и ссадинах. Но как только он задавал ей вопрос о Леони или Рэе, Сюзон замыкалась и не отвечала.
Жорж не особенно его жаловал. Он даже не знал почему. Но если быть честным, он тоже его недолюбливал. Он задавался вопросом, почему Жорж позволил свершиться всей той беде, что свершилась. Почему ни разу ничего не сказал? Что он за мужчина тогда? Жорж был похож на мужчин из Арамиля. Он утратил способность бороться, силу духа, волю к победе. Было, вообще, даже непонятно, за кого он.
Он бежал в подземном переходе, и все нерешенные вопросы летали вокруг него, как летучие мыши, которых он разбудил своим появлением.
Потом он толкнул старую деревянную дверь, раздвинул высокую траву, вышел на воздух, вдохнул глубоко-глубоко, крадучись, добрался до машины, завел и поехал, пряча лицо, чтобы никто его не узнал.
Направление – Париж. «Это мои горы, – говорил он. – Париж такой высокий, такой большой, такой могучий, как гора». А он к тому же жил на склоне Монмартра, самого высокого парижского холма.
Это тайное местечко нашел ему Эдмон Куртуа. Он написал адрес на клочке бумаги, нацарапал записку, сунул в конверт и сказал: «Они знают, что с тобой делать, можешь им доверять. Ни с кем не разговаривай, Адриан. И будь тише воды, ниже травы. Избегай свар, девчонок, шумных пьянок».
Не нужно, чтобы Стелла знала, что он живет в Париже.
А не то Рэй станет выколачивать из Стеллы его адрес.
Он не хотел, чтобы в одно несчастное утро к нему явились легавые и отправили его назад, в Арамиль, к грязи на улицах, заборам и серому холодному солнцу.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
