Я обессиленно закрыла глаза и честно сделала последнюю попытку.
— Я вас ненавижу! Не смейте ко мне прикасаться! — прошептала я.
— Я тебя тоже люблю, — сообщил он шепотом и осторожно прижался губами к моему израненному рту.
— Это что, шутка? — всхлипнула я.
— Какие уж тут шутки, — вздохнул Красилов. — Я за эти несколько суток чуть не дозрел до психушки. А сейчас и вообще… Так что шутки, наверное, закончились.
Я смотрела в бездонные серые глаза и не верила случившемуся. Передо мной был самый умный и самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала, и этот потрясающий мужчина мне только что объяснился в любви.
— Значит, ты передумал сажать меня в тюрьму? — все-таки уточнила я.
— Если только сама попросишься, — пожал плечами полицейский. — Но тогда мне придется брать отпуск.
— Зачем? — ляпнула я и сама поразилась своей глупости.
— Сяду в соседнюю камеру.
И опять он застал меня далеко не в самом соблазнительном виде. Больше того, такого беспорядка во внешности я себе еще ни разу не позволяла. Да что же мне так не везет?!
— Не смотри на меня, пожалуйста, — прошептала я обессиленно.
— Не буду, — пообещал Красилов. — Только гляну, как твои дела.
Расстегнув «молнию» на остатках былой роскоши леопардовой расцветки, он принялся осторожно ощупывать мои ребра и живот. На его прикосновения, деликатные и в то же время обжигающие, истерзанное тело отреагировало моментально. Сердце бешено заколотилось, и я заполыхала.
— Потерпи, моя девочка, — умолял Стоян, и я почувствовала, как дрожат его сильные, чуткие руки, — я постараюсь не причинять тебе лишней боли.
— Сломано несколько ребер и сотрясение мозга, — отчитался прибывшим медработникам Красилов. — Нужен рентген и полноценное обследование.
— В больницу не поеду! — заявила я решительно и вцепилась в его большую и теплую руку.
В перевозку загрузили мою визитершу, и Красилов принялся настойчиво меня уговаривать.
— Да скажите вы ей, — взмолился он, обращаясь к санитарам, — у нее могут быть внутренние повреждения! Ей обязательно нужно показаться специалистам!
Мужики испуганно косились на мою разукрашенную гостью и набиваться ко мне в советчики не торопились. Благодаря Бастиндиным стараниям, дама и впрямь смотрелась жутковато.
— Ладно, — смирился полицейский, снова вытаскивая мобильник, — врач приедет к тебе, хотя это не лучший вариант. Я бы предпочел консультацию в больнице и рентген. А вы езжайте.
Парни живо попрыгали в машину. За ними двинуло авто с коллегами Стояна.
Я постаралась абстрагироваться от мучительной боли и собрать остатки сил. Было кое-что, абсолютно не вписывавшееся в картину.
— Но я никогда никуда не выезжала. Как меня можно было выдать за международную преступницу? Она ведь убивала, как я понимаю, не на территории России?
Вместо ответа, Стоян протянул мне заграничный паспорт. Я подумала было, что мой, но, полистав книжицу, не поверила глазам. Совпадало все: фотография, паспортные данные и другие мелочи, только оказалось, что я исколесила чуть ли не весь мир. Если, конечно, верить бесчисленным штампам и пометкам.
— Где ты это взял?!
— В сумочке у твоей «гостьи». Она собиралась подложить этот паспорт в сейф вместо твоего документа. Только не спрашивай как. Для специалиста ее уровня это детская задачка.
Теперь я понимала. Наверняка и визы, и сроки «моего пребывания» в разных странах совпадают со временем и местами ее преступлений. Она продумала все.
Я поежилась. Шансов на выживание не было не только у миллионера!
— Но почему она вздумала обставлять мою смерть именно тут? Неужели не нашла места поспокойней?
— А она как раз и нашла такое место, — пожал плечами Стоян. — Уж куда спокойней! Откуда ей было знать, что мафия свила здесь свое гнездышко?
— Но ведь свинюгеровское «хозяйство» все равно бы вычислили? Иво же приехал до того, как все случилось?
Стоян посмотрел на меня с уважением:
— Похоже, сотрясение тебе не повредило! Их действительно раскрыли бы в ближайшее время. Но когда начались убийства, преступники стали волноваться и допускать ошибки, так что все получилось быстрей. У тебя еще есть вопросы? — поинтересовался Стоян, и я покачала головой. — А у меня есть. — Полицейский достал из нагрудного кармана два билета на московский рейс.
У меня округлились глаза. На одном была проставлена моя фамилия, на другом значилось «Красилов».
— Ты… Ты… Так ты и раньше…
— Раньше? — хмыкнул любимый. — Солнышко, да я схожу по тебе с ума с первого дня нашего знакомства!
На меня напал столбняк, а Красилов добавил:
— Я не успел уточнить. Ты улетаешь или остаешься?
— Остаюсь, — выдохнула я. — Сдавай билеты!
