Люси проводила взглядом Дженну, которая села в «акуру», стоящую у обочины, и уехала. Только тогда она повернулась к Тео.
Он ничуть не выглядел виноватым. Он был очень занят тем, что заглядывал в глубокий вырез ее пальто, а по его лицу бродила усмешка. Люси поправила лацканы и шмыгнула носом.
– Ну так скажи мне, что я здесь неправильно понимаю? – Теперь Тео уже откровенно улыбался.
– А можно мне снова взглянуть на твои трусики?
– Нет! – Люси обхватила себя руками и проверила, хорошо ли запахнуто ее пальто. – Момент уже упущен.
– Дженну бросил жених, Люс. – Тео сунул руки в карманы джинсов. – Он почти год водил ее за нос, говорил, что разводится, но никакого развода не последовало. Она совершенно убита.
Люси кивнула.
– И она пришла к тебе за советом?
– Да. И поплакаться в жилетку.
– Это я видела.
– Дженна теперь для меня ничего не значит. И уже давно. Это ты для меня значишь очень много.
– Приятно это слышать. Ну ладно. Мне нужно ехать домой укладывать вещи. Я просто хотела попрощаться.
Тео подошел к Люси и погладил ее по щеке. Она ощутила, как жар его ладони согрел ей кожу, и прижалась губами к его руке. Это был рефлекс. Тео провел пальцем по ее нижней губе.
– Знаешь, Люс, в таком наряде, какой сейчас на тебе, женщины здороваются, а не прощаются.
– Ха. Может, это и произошло бы… Постарайся вести себя хорошо, пока меня не будет. – Люси крепко поцеловала Тео в губы и повернулась к своей машине.
– Ты собираешься взять с собой это бельишко на Ямайку? – Люси рассмеялась:
– Не думаю, что Мери-Фрэн сможет оценить его так, как ты.
– Правильно. – Тео открыл для нее дверцу. – Она сейчас у тебя?
Люси нахмурилась:
– Да. Пакует вещи. А что?
– Передай ей, что я желаю вам приятного путешествия.
Люси кивнула. Потом посмотрела на Тео, прислонившегося к машине, спокойного, высокого, красивого, милого. Он улыбался ей улыбкой любящего человека.
Люси знала, что он ее любит, пусть даже он не говорил ей этого. Все было написано на его лице. Люси была так в этом уверена, что ее даже не тревожило то, что она застала его обнимающим бывшую подружку.
Ну, во всяком случае, не слишком тревожило.
– Ты будешь скучать по мне?
– Очень, Люси. – Тео наклонился и поцеловал ее на прощание. – До встречи, детка.
Тео смотрел, как Люси едет по улице, и как только она свернула за угол, достал свой мобильный телефон.
– Мери-Фрэн? Ты должна проследить, чтобы она взяла с собой лифчик и трусики, которые сейчас на ней. Это очень важно. Ты понимаешь, о чем я?
– Какие лифчик и трусики? Где она? Я понятия не имею, что на ней надето, а ты откуда это знаешь?
– Просто выполни мою просьбу, Фрэн. Засунь их в ее сумку, когда она отвернется. Все мои вещи поместились в твой чемодан?
– Все в порядке, Тео.
– Сделай для меня это маленькое одолжение, и, клянусь, я буду твоим должником до конца жизни.
Он услышал, как Мери-Фрэн вздохнула:
– Ладно! Боже! Чего только я не сделаю ради сестры! – Тео закрыл телефон и улыбнулся. Это будет так забавно.
Очередь на регистрацию у стойки авиалинии извивалась по тройному лабиринту, и Люси охватило нетерпение. Конечно, они не опоздают на свой рейс, но она терпеть не могла ждать.
– Тебе не надо в дамскую комнату? – уже во второй раз спросила ее Мери-Фрэн. – Я могу пока остаться здесь с вещами.
– Не особенно. А тебе нужно?
– Нет. Но ты иди.
– Мне не нужно.
– Но тебе может понадобиться к тому времени, как подойдет наша очередь, правильно?
Люси никогда прежде не замечала, чтобы сестра так заботилась о ее естественных потребностях. Мери-Фрэн сегодня утром вообще вела себя странно. Была явно встревожена.
– Ты что, стала бояться полетов? – спросила Люси.
– Что? Нет. Конечно, нет. Но я считаю, что тебе следует посетить дамскую комнату.
Люси не стала больше спорить, а когда через несколько минут вернулась, очередь почти не продвинулась, однако Мери-Фрэн выглядела гораздо спокойнее. И еще Люси заметила, что ее чемодан плохо застегнут.
Полчаса спустя они наконец добрались до стойки, и, между прочим, дежурная у стойки спросила Люси, были ли ее вещи с ней все то время, пока она находилась в аэропорту. Не успела Люси ответить, как Мери-Фрэн закричала: «Да! Конечно!» – и Люси решила, что как только они займут свои места в первом классе, она закажет сестре большую «Кровавую Мери».
Они спокойно беседовали во время досмотра и по пути к выходу на посадку. Затем Люси заметила впереди необычную суету и подумала, что какая-нибудь знаменитость летит этим же рейсом. Но чем ближе они подходили к выходу, тем более знакомыми ей казались некоторые лица.
– Это не маму ли я там вижу? – Люси повернулась к Мери-Фрэн и замерла – ее сестра вдруг превратилась в… Тео. – Что это за?..
Тео схватил ее и крепко поцеловал. Сразу же замелькали вспышки камер, и Люси поняла, что это они знаменитости и что все присутствующие – Мери-Фрэн, Дэн, ее родители, Бадди, дядя Мартин и тетя Вив, Джон Уивер и Каролина Буэндиа, Тайсон, Барри, Мария с Вероникой и даже Дорис Леман и ее муж (Боже, как он красив, несмотря на возраст!) – принимали участие в этом сюрпризе.
А сюрприз состоял в том, что Тео летел на Ямайку вместе с Люси.
Люси и Тео закончили давать интервью Каролине, раздали автографы пассажирам и обнялись со всеми на прощание. Когда они уже готовы были войти в раздвижной туннель, Дорис Леман вручила Люси маленький пластиковый пакетик, внутри которого сиротливо лежало одно сдобное печенье.
– Приятного аппетита, – вот и все, что она сказала.
Тео думал, что он уже никогда не сможет пошевелиться. Его усталость начиналась глубоко в солнечном сплетении и растекалась до самых кончиков волос на голове и до ногтей на пальцах ног. Он обливался потом, тяжело дышал и был так счастлив, как никогда в жизни.
И все благодаря Люси, не полностью обнаженной нимфе, вытянувшейся рядом с ним на королевских размеров кровати, над которой раскинулся роскошный белый прозрачный полог.
– Ты – кремень, Каннингем, – сказал Тео, хватая ртом воздух. Он повернул голову и прижался щекой к смятым простыням, чтобы смотреть прямо в эти прекрасные глаза.
– Уже устал, тренер?
– Черт, нет. Я еще даже не разогрелся.
– Не могу тебе передать, какое для меня облегчение слышать это. – Люси снова обняла его и начала целовать, а Тео обвил ее руками и сжал так крепко, что услышал, как что-то треснуло.
