У мясника Джапоника заказала дюжину сырокопченых Йоркских окороков и копченой дичи. В отделе расфасованных товаров продавались икра и копченая шотландская лососина, а также всевозможные паштеты и пироги с начинкой. Еще подальше в аквариуме плавали живые черепахи и рыбы, ждущие возможности украсить собой чей-то обед. Но Джапоника выбрала устриц и лососину, свежую и копченую. Все это вместе с тремя рождественскими пудингами было велено доставить непосредственно в Крез-Холл.
В завершение она купила себе бумажный пакетик с жареными каштанами и, выйдя из магазина, присела на скамейке, чтобы немного отдохнуть и насладиться орехами.
Совершенно случайно Джапоника узнала, что в отсутствие лорда Эббота к Рождеству в Крез-Холле никто не готовился.
Пиона сходила на кухню спросить, будет ли па праздник смородиновое печенье, и вернулась заплаканной.
— В октябре не было пудинга, мисс, — пожаловалась она, — и печенья с миндалем тоже не было. Что же это за Рождество без пудинга? Что же нам делать?
Джапоника обнаружила, что аристократические дома мало чем отличаются от обычных в том, что касается самостоятельности прислуги. Если хозяева не возьмут на себя труд все подготовить, никому из слуг и в голову не придет пошевелиться.
— Не мое это дело заказы делать, — ответила Джапонике кухарка.
Но леди Эббот считала, что не отметить Рождество они не имеют права. Находясь в Лондоне, она сама может выбрать лучшие деликатесы. И даже если сестры Шрусбери этого еще не знали, у них появился лишний повод для праздника. И у сестер Шрусбери, и у нее.
Проснувшись, Джапоника была приятно удивлена, нет, пожалуй, ошеломлена тем, что жены некоторых из господ, присутствовавших вместе с ней накануне вечером на приеме у персидского посла, отправили ей свои визитные карточки с указанием времени, когда отправительницу можно застать дома. Джапоника расстроилась было от того, что ни одна из пославших ей свою визитку фактически не пригласила ее в гости, но Бершем отнесся к новоиспеченной виконтессе с редкостным терпением и объяснил, что в Лондоне в высшем свете так принято. Он также сказал, что в течение ближайших нескольких дней Джапонике следует нанести визит тем, кто прислал ей свои визитки, и, если после этого ей будут нанесены ответные визиты, она может считать, что первый шаг на пути к тому, чтобы быть принятой в обществе, уже сделан.
Бершем также пояснил, что, хотя девочки еще и не получили официального допуска в свет, обычай не запрещает им наносить визиты вместе с леди Эббот, как и находиться дома в то время, когда леди Эббот захочет посетить какая-нибудь светская дама.
Джапоника с улыбкой жевала жареный каштан. Возможно, еще до наступления нового года девушки заведут необходимые знакомства и получат приглашения на балы и светские рауты. Быть может, в этом году их все же удастся протащить через прием в Сент-Джеймсском дворце. Ей даже пришло в голову, что она может задержаться в Лондоне хотя бы для того, чтобы обеспечить презентацию сестер Шрусбери при дворе.
Довольная покупками, как и тем, что ей удастся обеспечить девиц не одними лишь съестными припасами, но и порадовать чем-то большим, Джапоника приписала к списку заказанного и те продукты, которые в качестве хозяйки поместья собиралась подарить жителям Крез-Холла. Продуктов должно было хватить на всех, в том числе и на тех жителей поместья, которые по традиции являлись в господский дом на рождественский ужин. Спасибо Бершему, который просветил ее на этот счет. Дворецкий сказал, что обычай свято соблюдался покойным виконтом, за исключением тех случаев, когда его не было дома на Рождество.
Но теперь в Шрусбери был новый виконт. Будет ли он присутствовать в Крез-Холле на Рождество?
Джапоника потеснее запахнула плащ под подбородком, больше не от холода, а чтобы скрыть нахлынувший румянец.
Когда Девлин ушел из ее спальни в начале пятого утра, она и не помышляла о том, что будет заниматься праздничными закупками для Крез-Холла. Они хихикали и перешептывались, как школьники, когда она помогала ему собрать разбросанную одежду, а потом справиться с застежками на рубашке, жилете и бриджах. На самом деле ей пришлось игриво вытолкать его за дверь, упрекнув за то, что он слишком сильно ее возбуждает. Хотя, если бы они не боялись быть застигнутыми врасплох, едва ли бы они отказали себе в лишней порции удовольствия, ибо ни он, ни она не были удовлетворены той мерой наслаждения, которую к тому времени успели разделить. Вечером Синклер обещал отвести ее в оперу, чтобы Лондон мог на нее взглянуть хоть краешком глаза.
После его ухода Джапоника сладко заснула и проснулась со счастливой мыслью о том, что будущее может оказаться не таким унылым, как ей виделось до сих пор. Она не ждала от него предложения руки и сердца, а положение официальной любовницы ее бы не устроило. Но даже в той далекой колониальной провинции, где она прожила всю жизнь, она слышала о том, что вдовы поддерживают тайные отношения с мужчинами. Быть может, он согласился бы на что-то меньшее, чем брачные узы, в основе которых лежит вульгарный коммерческий расчет. Но в первую очередь она должна была рассказать ему о Джейми.
Принимая ванну, Джапоника думала о том, как начнет разговор о сыне… о его сыне. Она не смогла бы сообщить ему об этом, если бы не открыла другую часть правды. Он теперь знал, что в ее жизни был еще мужчина, помимо виконта, Хинд-Див. Разве так уж трудно перескочить от Хинд-Дива к тому, кто был Хинд-Дивом, к разоблачению тайны, к тому, что Хинд-Див — это он и есть? Возможно, он сам все вспомнит. А может, и нет.
К тому времени, как она оделась и принялась за горячий шоколад, та простая конструкция, которую она возвела у себя в уме, начала терять свою притягательность. Для того чтобы Синклер поверил в то, что является отцом Джейми, он должен признать тот факт, что Хинд-Див — это он.
Если память его ничего не предложит, откуда она возьмет подтверждение своей правоты? Как он отреагирует, если до сих пор она всеми способами отрицала их прежнее знакомство? Не решит ли, что из него делают дурака?
Допивая шоколад, Джапоника уже полнилась сомнениями. Даже если он ей поверит, ему может понадобиться время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Что тогда? Он захочет увидеть ребенка. И следовательно, она должна вызвать Агги и Джейми в Лондон!
Почему она об этом не подумала раньше? Она могла бы поселить их в Лондоне в скромном домике под вымышленными именами, где-нибудь неподалеку, чтобы посещать их каждый день, а Шрусбери ни о чем не узнали бы.
Чтобы не дать себе передумать, Джапоника нацарапала записку для Агги и вложила чек на сумму, достаточную для проезда.
Если в итоге Девлин не признает ребенка своим, с ней по крайней мере будет ее сын. А если признает, то сможет познакомиться с Джейми. То, что было между ними, никого, кроме них, не касалось. Как только хотя бы одна из сестер Шрусбери будет выдана замуж, Джапонику совершенно перестанет интересовать то, что думает о ней лондонское общество.
В последний момент Джапоника решила сделать еще одну покупку — саше с мускусом, которое она вместе со своей визиткой решила отправить мирзе. Персидский обычай требовал выражения благодарности за гостеприимство, хотя Джапоника сделала бы это по собственному побуждению. Общество мирзы побудило Девлина открыть себя, обнаружить свое истинное лицо под загадочной маской. Ревность, как выяснила Джапоника, весьма хороший стимулятор.
