Когда их карета наконец подъехала к парадному входу, грум открыл дверцы и помог дамам выйти. Внутри дом Форсайтов выглядел еще внушительнее, чем снаружи. Но Джемма не обращала внимания на роскошную обстановку особняка. Все, начиная от парчовых стульев и полированных столов в холле до ослепительно сияющих и сверкающих канделябров, слилось перед глазами Джеммы в одно яркое пятно. Сердце у нее забилось так же быстро, как в ту ночь, когда они проникли в публичный дом. Но они обо всем узнают, лишь когда их имена объявят всем приехавшим на бал гостям, но тогда отступать будет поздно. Придется ей, Луизе и Колину смело смотреть в глаза гостям независимо от того, как к ним отнесутся.
Но возможно, все обойдется. В противном случае их репутация погибла.
Луиза побледнела, лейтенант взял ее под руку, другую руку галантно предложил Джемме, и они стали подниматься по лестнице. На площадке перед входными дверями в зал несколько джентльменов и леди с любопытством смотрели на них, однако Джемма сохраняла самообладание.
Звуки музыки слегка заглушались оживленной болтовней, какофонией высоко звучавших женских голосов вперемежку с приглушенными мужскими. Ливрейный лакей при входе в зал вынужден был выкрикивать имена прибывавших гостей.
Луиза замедлила шаг.
— Что, если они… если они скажут…
— Спокойнее, любовь моя, — прошептал муж. Джемма ободряюще посмотрела на подругу.
Колин наклонился к уху лакея, через мгновение тот громко повторил:
— Лейтенант и миссис Колин Макгрегор. Джемма опустила руку, чтобы ее друзья как женатая пара вместе вошли в зал. Шепот пронесся по переполненному залу. Где же миссис Форсайт? Она непременно поприветствовала бы их, но ее нигде не было видно. О, неужели они так запоздали?
Луиза выпрямилась, подняла голову и вошла в залу. Ее рука покоилась на руке мужа. Было заметно, что лейтенант Макгрегор очень горд за свою жену, даже со своего места Джемма видела, как он бросал по сторонам угрожающие взгляды. Если бы кто-нибудь осмелился оскорбить Луизу, он заставил бы обидчика дорого заплатить за это.
По мнению Джеммы, они представляли восхитительную пару: белокурая Луиза в розовом платье и бриллиантах, поблескивавших в ее ушах и на шее, и Колин с его озорной двусмысленной улыбкой, франтоватый в своем парадном мундире, с присущей ему военной выправкой. Но Джемма никак не могла справиться с охватившим ее волнением.
Она слышала, как шепчутся в углах и по бокам зала, но было трудно что-либо понять по выражению лиц, повернувшихся к входу. О чем думали другие гости?
Но молодожены уже вошли в большой зал, и теперь наступила очередь Джеммы попасть под обстрел любопытных взглядов. Она собрала все свое мужество и тихо сказала лакею:
— Мисс Джемма Смит.
Наконец она взяла себя в руки и улыбнулась.
— Леди Джемма Синклер!
Глава 17
Джемма оцепенела. Все взоры были устремлены на нее.
— Лорд и леди Гейбриел Синклер, — торжественно объявил лакей.
Кто-то предложил ей руку, и Джемма, сама не зная как, просунула ладонь и вошла в зал, слава Богу, не успев поставить себя в смешное положение невольной заминкой при входе. Сделав еще несколько шагов, они остановились.
Джемма с трудом перевела дух и только сейчас увидела, что идет об руку с лордом Гейбриелом. По другую сторону от него шла Психея, невообразимо элегантная и величественная в платье золотистого цвета; ее светлые волосы украшала алмазная диадема тончайшей работы.
Ошеломленная, Джемма пыталась взять себя в руки, но только к ней вернулся дар речи, как их окружили гости.
— Боже мой, это что, сюрприз? — спросил пожилой джентльмен.
— Да, и очень приятный, — с улыбкой ответил Гейбриел. — Счастлив представить вам мою сестру, Джемму.
— Но ради всего святого, где вы ее так долго прятали? — спросила дородная светская матрона.
— Не рассказывайте мне сказок, это очередной розыгрыш! — сказал кто-то, разглядывая Джемму.
К облегчению Джеммы, Психея, любезно улыбаясь, выступила немного вперед и с невозмутимым видом произнесла:
— Помилуйте, моя дорогая миссис Блаунт, разве так приветствуют вновь прибывшую гостью?
Тем временем Гейбриел тихо предложил:
— Не станцевать ли нам тур вальса?
Оценив по достоинству его предложение, Джемма кивнула. Она не чуяла ног под собой, сбиваясь с такта, но, танцуя, они хоть могли поговорить, оторвавшись от толпы. Она шепнула ему на ухо:
— Что заставило вас принять это решение, милорд?
— Называйте меня Гейбриелом, — попросил он ее. — Частично свою роль сыграл почерк — мне об этом рассказала Психея. Брошь с глазом тоже весьма любопытный факт. Кроме того, Цирцея нарисовала вас, сделала несколько набросков. Вы не знали?
Джемме это в голову не пришло, хотя она видела, что девочка сидела в гостиной с альбомом и карандашом в руках.
— По-видимому, у нас одной и той же формы глаза, брови и уши.
Джемма высвободила руку и коснулась своего уха. Такая же мочка, такой же верхний ушной завиток. Прежде она не замечала их сходства.
Гейбриел продолжал:
— Когда же Цирцея показала мне свои наброски, где были изображены вы, а потом те, где был изображен я, сходство оказалось поразительным. Кроме того, я сравнил эти рисунки с миниатюрой матери, и мне показалось, что вы очень на нее похожи — так, наверное, она выглядела, когда была моложе и счастливее. Да и мой брат однажды сказал…
— Обо мне? О ребенке, отосланном прочь? Гейбриел покачал головой:
— Нет, он подозревал, что я не родной сын маркиза. Отец утверждал то же самое, но я был уверен, что он из ревности старался оскорбить мою мать. Я не поверил, даже когда об этом рассказал мой брат Джон. Что касается вас, то как ей удалось скрыть свою полноту? Но возможно, она не скрывала этого от мужа. Сегодня утром я навестил вашего поверенного, но безрезультатно, он так ничего и не сказал, черт побери! Однако все сводится к одному, и это может быть правдой. Мой отец, покойный маркиз, превратил мое детство в ад, потому что подозревал, что я не его сын, а когда я вырос, отослал меня прочь. — Лицо Гейбриела исказилось на миг от боли, но он тут же справился со своими чувствами. — А когда родились вы, то отец, наверно, воспринял еще с большим подозрением ваше появление на свет, возможно, поэтому наша мать опасалась за вашу жизнь и отослала вас из семьи.
Джемма с трудом сдерживала слезы, чувствуя, что за ней следят. И через силу улыбалась.
— Благодарю вас, вы дали мне имя, — промолвила Джемма.
— Но я виноват перед вами и должен попросить прощения. Ведь меня, как и вас, изгнали из семьи. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, — я об этом не знал. Не знал, что вы едва не погибли, как младенец Моисей в камышовой корзинке, брошенной в реку, не имея ни семьи, ни родных. Но теперь все будет по-другому.
