– Они тоже потеряли дочь.
– Знаю. Понимаю, если мы встретимся и поговорим, это может помочь – всем. Только не сейчас. Я пока не могу взвалить на себя еще и их горе в придачу к своему.
– А твои родные? – спрашивает Брайан. – Они начнут звонить, когда услышат новости.
– Может быть. Мама, во всяком случае. И пожалуй, кто-то из так называемых подруг. – Я не могу сдержать злобную усмешку. – Я не хочу сейчас иметь с ними дело. Если кто-нибудь позвонит или приедет…
– Как хочешь, – кивает Брайан.
Несколько дней мы слоняемся по дому, почти не разговаривая друг с другом. Я провожу большую часть времени в комнате Эми, спиной к зеркалу, чтобы отгородиться от воспоминаний, которые могут там отразиться. Пятна краски, оставшиеся от моих экспериментов с цветами, похожи теперь на могильные камни.
Брайан предлагает перекрасить комнату, но я говорю ему, чтобы не вмешивался.
– Ты в прошлый раз избавился от всего, что напоминало о ней. Больше тебе тут делать нечего.
– Я скорее о том, чтобы избавиться от всего, что напоминает об Эсме и Либби. – Он указывает на стены.
– Они здесь. – Я стучу пальцем по виску. – И от них теперь никуда не деться. Они все у меня отняли. Господи… Багпусса и того больше нет.
Я оставила его в квартире Либби, когда в спешке собирала вещи. Можно было бы попросить Лоис, она бы привезла, но я не хочу больше его видеть. Он осквернен лицемерными поцелуями Эсме. Он очередная личина Серого Волка.
Брайан внизу говорит по телефону с Фионой. Я закрываю дверь, но успеваю ухватить обрывки фраз.
– Бет отдыхает… Я тоже соскучился… Скоро буду дома… Скажи девочкам, что я люблю их.
Я говорю, что ему лучше вернуться к семье, но он отвечает, что не может, пока не уверен, что со мной все будет в порядке.
– Тогда ты никогда не уйдешь, – откровенно признаюсь я. – Уж лучше исчезни сейчас.
– Не хочу бросать тебя одну. Может, поживешь немного у родителей?
– Может быть, потом.
Сейчас я хочу быть здесь. Снова остаться одной со своими воспоминаниями, что живут в этом доме. Со своим раскаянием. Может быть, я уеду отсюда. Вероятно, возле дома и правда появится знак «Продается», как Иан обещал.
– Твои родители могли бы приехать сюда, – говорит Брайан.
Мама будет переживать и суетиться, без конца кипятить чайник, натирать полы, пылесосить и готовить. Отец – сидеть в кресле и стоически молчать, морщиться от моих слез и все еще сомневаться в моей невиновности.
Брайан уже собирается им звонить, но тут мне на выручку приходит Джилл.
– Сестра поправляется, – сообщает она по телефону, – а в больнице навели наконец порядок и выделили ей сиделку. Завтра я возвращаюсь.
Брайан не оставляет меня до ее приезда.
– Очень мило, что ты приехала, Джилл, – говорит он, открывая дверь.
– Жаль только, что раньше не смогла. Где Бет?
Я приподнимаюсь на диване навстречу им. Вид у Джилл бледный и усталый, но она находит в себе силы улыбнуться.
– Не вставай, Бет.
Подруга садится рядом – и я падаю ей на руки. Ее объятия будто крепость, надежная, неприступная. Так спокойно я себя не чувствовала уже много недель.
– Хотела бы я взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы ничего этого не было! – говорит она. – Невообразимая жестокость!
Брайан заваривает нам чай и садится. Вид у него беспокойный.
– Если хочешь уйти, иди, – говорю я. – Джилл же здесь.
– Нет, я не о том, – задумчиво произносит он. – Просто… я тут подумал. О том, что сказала Джилл: взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы ничего этого не было. – Он трет глаза тыльной стороной ладони. – Самому не верится, что могу выговорить такое, но… может, попробуем попросить экстрасенсов найти тело Эми?
– Что? – переспрашиваю я и сажусь прямо.
– Вы же это не серьезно? – Джилл кладет мне руку на плечо и наклоняется к Брайану. – Ведь они уже достаточно напортили?
– Все эти годы – да, – соглашается он. – Но вот этот… Он ведь, кажется, многое угадал. Может быть, сумеет помочь.
– Кажется, – повторяет Джилл, качая головой. – Этого слишком мало… особенно в таком деле. Будете тыкаться наугад без толку, а Бет и так уже слишком долго гонялась за призраками… Если бы вы видели, в каком она была состоянии после той жуткой картинки с Иисусом, после всех этих ложных надежд десять лет подряд, то и думать не стали бы о том, чтобы предлагать такую нелепую, опасную затею… И вы же еще не знаете, причастен ли он к делам Либби и Эсме.
– В полиции не могут найти связей, – отвечает Брайан.
– Может, им стоило бы позвать на помощь экстрасенса, – фыркает Джилл и прихлебывает чай. – Извините. Не надо было мне так легкомысленно шутить. Вообще ничего не надо было говорить. Это не мое дело. Решать вам.
– Бет? – спрашивает Брайан, наклоняя ко мне голову.
– Я не знаю.
– Но картинка… Дана. Книга эта, – перечисляет он. – Даже то, что Эсме появилась. Это все слишком…
– Продуманно? Убедительно? – бормочет вполголоса Джилл.
– Слишком близко к правде.
– Раньше ты был другого мнения. – Я откидываюсь назад. Мне хочется провалиться в диван.
– Все меняется, Бет. Слушай, я не говорю, что поверил в это до конца, на все сто процентов, но… появились сомнения. Колебания. Может, стоит попробовать? Может, это наша единственная надежда найти Эми.
– Когда я просила его найти телефонный номер Либби, у него ничего не вышло.
– Ну что ты! Это же разные вещи все-таки.
– Разные? – Джилл опускает чашку. – Что-то на ум приходит иголка в стоге сена.
– Тогда он не мог помочь, потому что это был конкретный вопрос, требующий точности. – Я закрываю глаза. – Не уверена, что то же не повторится и в этом случае.
– Нельзя же обращаться на «ту сторону», как в справочное бюро. – Таким же язвительным голосом Брайан когда-то говорил об экстрасенсах.
– И вряд ли можно подать туда заявление о пропаже человека, – произносит Джилл. – За все эти десять лет они ведь ничего так и не узнали? Если бы Иан и правда был настоящим экстрасенсом, его «дар» давно помог бы ему узнать, где похоронена Эми, и он не стал бы мучить вас все это время. Зачем растягивать страдание? Я очень не хочу быть жестокой, но пора взглянуть правде в глаза. Скорее всего, мы никогда не узнаем, где она.
– Может быть, Бишоп скажет… в конце концов. – Даже я сама в это не верю.
– Это не более вероятно, чем то, что скажет Иан, – говорит Джилл. – Но я, разумеется, скорее поверю Бишопу, чем ему.
Я вспоминаю то, что Иан сказал в последнюю нашу встречу: нельзя выбирать, какому предсказанию верить, а какому нет.
