Он: Или тебе.
Она: Нет. Для меня любить тебя – то же, что дышать. Когда я тебя не вижу, меня нет.
Он: Но ведь я есть.
Она: Да.
Он: Тебе хорошо?
Она: Да.
Камера гаснет.
Дом. Она лежит на диване, отвернувшись к стене.
Он: Вставай, сонное царство.
Она: (глухо) Я не сплю.
Он: Что-то случилось?
Она: (оборачиваясь) Ничего особенного.
Он: И все-таки.
Она: Я сделала аборт.
Он: Что?!
Она: (с каменным лицом, очень спокойно) Я сделала аборт. Второй Мыш перестал расти, и его пришлось вычистить.
Он: Как вычистить? Куда вычистить?
Она: Второй Мыш перестал расти, и я сделала аборт. Он перестал расти, потому что есть такая болезнь, которая называется хламидиоз. Она убивает зародышей. Эту болезнь я подцепила от тебя, а ты – от одной из своих блядей. Вот. А теперь, пожалуйста, не трогай меня и ничего не говори. Обед на столе.
Долгий черный кадр. Возможно, помехи, как в начале или конце пленки.
Знакомый торшер. Вечер. Она вяжет что-то. Ее движения очень быстры и точны. Кроме рук, не движется ничего. Она не смотрит в камеру и молчит.
Взгляд камеры за окно. Она гуляет по двору с Мышом. Тишина.
Сцена с вязанием у торшера повторяется. Ее движения стали чуть медленнее. Связанный кусок стал гораздо больше.
Взгляд за окно. Она с Мышом – во дворе. Мыш качается на качелях, она раскачивает сиденье.
Она – под торшером. Закончила вязать. Получился большой и красивый свитер. Она впервые поднимает глаза на камеру.
Она: Нравится?
Он: Очень.
Она: А мне нет.
Берет со стола ножницы и начинает резать рукав. Тугая шерсть не поддается, но Она не уступает. Криво обрезанный рукав падает на пол. Она обрезает второй.
Он: От жилетки рукава.
Она: Молчи.
Режет второй рукав, ножницы опять застревают. Она вскакивает с места и бежит на кухню. Он – следом. На кухне она хватает большой нож и начинает кромсать им свитер. С ножом дело идет быстрее. Когда от свитера остается куча оборванной пряжи, она бросает его Ему. На мгновение закрыв объектив, пряжа падает на пол. Она садится за стол.
Она: Странно. Когда я стала собирать вещи, все поместилось в один чемодан. Не так уж много ты мне и надарил за это время.
Он: Я исправлюсь.
Она: Теперь это не важно. Я все равно не могу от тебя уйти. Я пыталась тебя ненавидеть, но у меня ничего не получается. Меня было так много, что я не могла разобраться, где кончается одна «я» и начинается другая. А теперь я вся состою из тебя, гад. У меня ничего не осталось своего. Мне некуда и не к кому идти. Но самое ужасное не это. Самое ужасное – что я все равно люблю тебя, и я все равно радуюсь, когда ты приходишь, и мое тело тоскует по тебе. (тихо) Бери.
Он: Что?
Она: (орет) Бери меня! Я устала молчать.
Он: Ты меня простишь когда-нибудь?
Она: Лучше просто забуду. Я уже все забыла. Мне нечего тебе прощать. Ты такой, какой есть. Тебя не переделать. А меня не вернуть. И хуй с нами обоими. Живем дальше.
Его контора. Она непривычно пуста. Камера движется от пустого стола – к другому пустому столу, мимо таких же пустых, просиженных стульев. Обойдя помещение, камера пятится к выходу и оказывается на лестнице. Мы видим руку, закрывающую за собой дверь.
Камера в руках у Нее. Он сидит за компьютером, на экране которого – непонятные розовые таблицы. Выражение лица у него озадаченное.
Она: А это что за игра? Я такую не знаю.
Он: Это не игра. Так на компьютере рисуют музыку.
Она: А почему ты не на работе?
Он: Я ее бросил.
Она: Это как?
Он: Очень просто. Вчера была отвальная тусовка.
Она: А я гадала, от какого ветра ты вчера шатался... И что теперь?
Он: Вот. Нарисую пару нот и попробую продать.
Она: А у тебя получится?
Он: Если ты будешь в меня верить.
Она: Ты – не Бог, чтобы в тебя верить.
Он: А просто любить сможешь?
Она: Просто любить смогу.
Он: Значит, все получится.
Она: А сейчас у нас деньги есть?...
Он: Последний мешок. На зиму хватит.
Она: А успеешь за зиму две ноты нарисовать?
Он: Одна уже есть.
Она: Сыграй-ка...
Он: Вот. Лови.
Нажимает пальцем на пробел – и начинается песня «Четыре сезона о.» Под нее происходит доморощенный клип, а точнее, калейдоскоп ситуаций за следующий отрезок времени (около года).
Вот некоторые из фрагментов:
Она, улыбаясь, читает книгу на диване. Рядом с ней – блюдце с яблоками. Мыш в разных видах, подросший. Он роет яму на объекте, где прорабом выступает Илюнчик.
Он работает водилой и бомбит.
Продажа машины: лошадка уходит со двора, а он стоит и машет ей рукой.
Пара-тройка пьянок, как одиноких, так и групповых.
Картины природы в разное время года.
И другие эпизоды.
Последний кадр «клипа» повторяет первый. Ситуация повторяется, спустя год или около того.
Он: Ну, как?
Она: Здорово. Ты же знаешь, мне всегда нравились твои песни. Даже компьютером ты их не испортил.
Он: (оборачиваясь к ней) Ого! А я и забыл, какая ты у меня красивая... Ну-ка, дай камеру.
Камера перекочевывает к нему. Она стоит перед ним в нарядном платье и макияже. Выглядит уставшей и, как всегда в последнее время, немного отчужденной. Но ни усталость, ни безразличное выражение ее не портят. Наоборот. Можно сказать, что за последнее время Она расцвела. В ее взгляде появилась новая, злая сила. Будто родник в траве – неприметный, но звонкий и студеный.
Она: А больше ты ничего не забыл?
Он: Сколько ты мне даешь попыток?
Она: Одну.
Он: Три.
Она: Одну.
Он: Дай подумать... Театр. Я обещал тебе пойти в театр.
Она: В какой?
Он: В Большой. На Щелкунчика.
Она: Неправильно. В Большой ты НЕ повел меня месяц назад. А теперь у нас и денег на него нет.
Он: В Моссовета?
Она: Нет.
