Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Этой искрой послужил перелёт немецкого военно-транспортного самолёта «Юнкерс-52», нарушившего воздушное пространство России у Владимира-Волынского и сбитого русскими зенитчиками. После этого командующий Западным округом отдал приказ о нанесении превентивных ударов.
Танковые клинья при поддержке авиации рассекли территорию генерал-губернаторства по направлениям: из Перемышля на Краков, из Владимира-Волынского на Люблин, из Бреста и Гродно на Варшаву. Польская армия, усиленная частями вермахта, не смогла сдержать напор русской армады. В течение трёх недель «Витязи» и «Державы» вышли к берегам Вислы, русские стрелки заняли намеченные города.
На этом, при посредничестве Англии и поддержке Северного Альянса, военные действия были приостановлены. Переговоры о дальнейшей судьбе Европы проводились в Вильно. Прибыли Черчилль, фон Риббентроп и Куропаткин. Итоги соглашения оказались следующими: привисленские пространства обретали статус демаркационной зоны, а на обретённых территориях указом его императорского величества государя российского Михаила II возрождалось Царство Польское.
Колчак добился своего. Россия вновь стала империей не на бумаге, не в докладах российских чиновников, а на политической арене Европы и в жизни подданных.
Декабрьский снежок засыпал улицы Варшавы, мало пострадавшей во время боевых действий. Стоял лёгкий морозец. До Нового года оставалось совсем немного. Самый фешенебельный столичный отель «Гранд-палас», сияя огнями, радушно раскрывал свои тяжёлые резные двери, и швейцары, словно почётные гвардейцы, величаво встречали подъезжающие автомобили. Сегодня здесь праздновали окончание Польской кампании.
Все ждали командующего Западным фронтом генерала от инфантерии Тухачевского. Но и без его высокопревосходительства было кому блеснуть в главном ресторанном зале самого дорогого заведения столицы.
Командиры дивизий и полков, начальники штабов — всё высшее офицерство Западной армии собралось здесь. Золото погон на парадной форме, сияние новеньких орденов и скрип начищенных до нестерпимого блеска сапог перемешивался с цоканьем каблучков от лучших итальянских обувщиков, шуршанием мехов и кринолинов. Острые лучики, испускаемые бриллиантами с женских шеек и ушек, кололи глаза. Аромат французских духов перебивал запах кожи портупей.
Отважные мужчины и прелестные женщины. Символы войны и мира. Прямо как скульптуры на фронтоне Дома инвалидов во Львове…
Огромный зал, освещенный десятками люстр, был наполнен людьми: беспрестанно движущимися, перемещающимися, переходящими от группы к группе. Сдержанные полупоклоны, реверансы, целование ручек дамам. Негромкий говор, сливающийся в неумолчный рокот, гул, дыхание толпы, плотно заполняющей пространство. Так выглядело, наверное, когда-то вавилонское столпотворение.
Сновали расторопные официанты, разносили шампанское. В углах стояли накрытые столы с закусками.
Вдали от всеобщего мельтешения, подальше от высокопоставленных особ и их прекрасных спутниц, расположились у перил лестницы, ведущей на второй этаж:, два офицера. Один в тёмно-зелёной форме капитана гренадерского корпуса, другой в светло-сером мундире капитана Чехословенски Армады. У первого тонкий шрам через правую скулу, в руках тросточка. У второго левая рука на перевязи.
— Таким образом, Иван Ильич, я теперь служу среди своих соотечественников, — продолжил ранее начатый разговор чешский капитан. — Лишь только командующий объявил набор в Отдельный чехословацкий полк, я тут же подал рапорт. Как видишь, его удовлетворили.
— Это хорошо, Милан, — отвечал капитан русский. — Со своими и жить приятней, и умирать легче. Пан старший! — окликнул он по польской традиции пробегающего официанта.
Тот совершил немыслимый вираж: и застыл с подносом, уставленным бокалами шампанского. Офицеры взяли по бокалу.
— Что ж, за победу, — произнёс капитан Саблин.
— За победу, — эхом откликнулся капитан Блажек.
Пригубили вино. Помолчали.
— Пётр Соломонович нынче здесь? — поинтересовался Иван. — Не видел, случаем?
— Вряд ли, — с сомнением молвил Милан. — Это для их высокопревосходительств сегодня праздник в честь победы. Для Иоффе война продолжается. И не кончится никогда. Одну задачу решил, берись за следующую. И националистов полно, и немцев хватает. До празднеств ли?
— Жаль, хотел бы я увидеть господина подполковника в парадном мундире. — Саблин грустно улыбнулся, рубец исказил улыбку в гримасу. — Более нелепое зрелище представить трудно.
— А вот здесь вы ошибаетесь, господин капитан. Пётр Соломонович уже полковник. И переведён в контрразведку армии. Ты, я вижу, не расстаёшься с тростью? — сменил тему Милан. — Что говорят врачи?
— А что врачи? Врачи обещают скорое выздоровление, — проворчал Саблин. — Не сегодня, говорят, так завтра. А кость правильно срастаться не хочет, вот беда. А как твоя рука?
— Да болит, зараза. — Неожиданно чех рассмеялся. — Только вчера опять слышал очередную байку о немецком самолёте, сбитом на Волыни. И как в том самолёте нашли троих «Гансов», переломанных и без памяти, но с совершенно секретными документами. И, дескать, только благодаря этим документам разгромили гитлеровцев в Польше…
— Опять? — скривился Саблин. — Ведь проводили уже приказ по частям. Объясняли: спецгруппа, спецзадание. Зачем плодить ненужные россказни? Зачем собственный подвиг принижать, ратный труд свой обесценивать?
— Людям нужны сказки, Иван, — со вздохом ответил Блажек. — Без таинственного и загадочного война оборачивается и вовсе уж грязной и кровавой штукой…
В зале возникло оживление, раздались аплодисменты, возгласы, офицеры задвигались. Генералы выстроились в шеренгу. К почётному месту за столом победителей подошёл Тухачевский. Поднял бокал. Аплодисменты усилились.
— Господа, я рад возможности поздравить всех нас с блистательной победой на европейском театре военных действий! — Командующий поднял бокал выше. — Отныне возродится Царство Польское, как в старину, как в те далёкие времена, когда великие народы — русские, украинцы и поляки — жили под одной крышей, в общем доме с названием Российская империя!
Грянули аплодисменты.
— Так было, так должно быть и так будет. На происки германских и прочих любителей побряцать оружием у нас найдётся достойный ответ. Кто придёт в наш дом с миром — живите и благоденствуйте. Кто явится с мечом — от меча и погибнет. Не мною сказано, но сказано верно. Так было и так будет…
Аплодисменты, нарастающий одобрительный гул голосов, слова генерала от инфантерии тонут в выкриках: «Слава героям! Командующему победоносной армии — ур-р-р-а!»
Неестественно красные губы Тухачевского двигаются будто бы сами по себе, выпуклые глаза смотрят сквозь окружающих. Наверное, где-то там, за спинами присутствующих, он видит новые победы русского оружия и окончательное торжество имперского духа.
Саблин с Блажеком отворачиваются.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
