5.
Деньги в Пашины карманы текли со всех сторон.
Многих девичьих имен Паша уж и не помнил.
Все хорошо, только абсолютно не писалась. Ну, ничего! Ни строчки!
— Тут я бессилен, — разводил руками Зеленый Змий. — Эта благодать помимо меня, прямо с неба.
Впервые Паша обиделся на Змия.
Зажимает старик… Захотел бы, быть бы Паше Чеховым и Стивеном Кингом.
Несколько дней Павел ходил надутой букой, не проронил ни слова.
— Зря ты так, Пашенька, — со страданием в голосе воскликнул Паша. — Зачем тебе талант? Он тебя угробит!
И в одно утро Паша вдруг стал писать, писать как проклятущий. Фразы выходили тугими и эластичными. Мотивировка героев удивляла точностью и лаконизмом. Сюжет своей лихостью мог посоперничать с самым крутым голливудским блокбастером.
О Змие Павел забыл, а тот не вылезал из бутылки уж пару дней.
Потом глянул в сосуд, а там вместо таинственного лазурного облачка, простая жидкость. Нюхнул — водка. Воняет так, горло дерет…
Нет Змия, и не надо! Паша и без него свою судьбу на “ять” сделает.
Магометов покрутил бутылку и выпил из горла до дна.
Вместе с теплой волной опьянения, внезапно нахлынули слезы.
Никогда он больше не увидит роскошных зеленых шаровар Змия, его золотой тужурки. Никогда не услышит его родной, чуть с хрипотцой, голос.
Высосав эту бутылку, Павел потерял единственного друга.
Павел открыл стеклопакет окна своего особняка на Трубной. Сначала запел “Шумел камыш”, а потом по-волчьи завыл на такую полную и такую одинокую луну.
Капсула 22. ТЕЛЕФОННАЯ ДИКТАТУРА
1.
Утром телефон Павла Огородникова взорвался набатным звоном.
— Значит, ровно в семнадцать, нуль нуль, — строго произнесла трубка.
— Что в семнадцать? Кто вы?
— Не дури! Тротил возьми класса “люкс”. Проверь взрыватели. От торгового центра “Березка” не должно остаться камня на камне.
— Да кто вы, черт побери?!
Телефон ответил безучастными гудками.
“Экая гадость! — в сердцах выругался Паша. — Еще и это!”
Только вчера Павел был коммерческим директором телеканала. Сегодня первый день безработный. Поссорился с главным, и тот указал на дверь. Перспективы весьма туманны. А тут телефон с идиотским тротилом.
Паша выбрел на кухню. Глотнул черный кофе. Сжевал бутерброд с семужкой. Теперь уже мобильник зашелся в полифонической симфонии Моцарта № 40.
— Кто?
— Конь в пальто! Виссарион, конечно. Монах-отшельник.
— Издеваетесь? Вася, ты?!
— Помолчи, дубина! И внемли! Выходим завтра поутру. Не забудь саперную лопатку.
— Ага! Тротил, лопатка…
— Для кандидата в монахи ты, Павел, слишком суетен. Лопатками, если забыл, будем рыть землянки в обители Нового Афона.
И абонент пропал, сгинул.
Что еще за заговор Сионских мудрецов? И откуда религиозный отморозок знает его имя?
Паша вышел на балкон. Яростное июльское солнце заливало высотки напротив. Стая сизарей крутила кульбиты в лазури неба.
Надо искать работу!
Телефон в зале затрезвонил с бодрой жизнеутверждаемостью.
— Ну? Говорите?
— Это Лили, — проворковала с глубокой интимностью трубка.
— Какая еще Лили?
— Твоя озорная девчонка по вызову.
— По какому номеру вы звоните?
— По твоему, сладенький! Я так тебя хочу! Уже вся влажная!
— Слушай, Лили! — заорал Паша. — Я тебя знать не знаю!
— Твой голос меня так заводит, — застонала трубка. — Значит, сегодня на нашем заветном месте. У кинотеатра “Улан-Батор”. Прямо у памятника Хо Ши Мину. В девять!
Павел шваркнул трубку.
Это точно заговор. Для дружеского розыгрыша слишком круто.
Павел с утра никогда не употреблял. А тут расходились нервы, трясутся руки. Плеснул коньяк в рюмку.
Вошел в зал, а там котяра Василий вылавливает из аквариума последнюю золотую рыбку.
Паша вышвырнул злодея на балкон, свалился в кресло, задумался тяжело, могуче.
2.
Жизнь у него дурацкая, поэтому и звонки лихие.
Жил бы как все, без выпендрежа, был бы и с работой, и с деньгами. Лишиться места коммерческого директора целого канала! Это же надо умудриться!
Телефонная трель прервала его раздумья.
— Сейчас с вами будет говорить экс-президент Украины, — веселым женским голоском произнесла трубка.
Паша уже не удивлялся. Молчал.
— Павел, родной, выручай, — малороссийским баском загудел телефон. — Возглавь мой предвыборный штаб. Хочу опять в президенты.
— Почему именно я?
— А кто? Только ты в состоянии жидов с москалями по стенке размазать. Выиграю — отплачу по-царски. Ты мою широкую натуру знаешь.
Телефон затрубил отбой.
Паша в смущении и тревоге выбежал на улицу.
В нагрудном кармане, прямо у сердца, затрезвонил мобильник.
Павел метнул его в урну.
Пару часов кружил по жарким московским улицам. Забежал в Андреевский монастырь. Поставил килограммовую свечку подле ласкового лика Царицы Небесной. Истово кланялся и молился.
Господи, избавь от телефонной напасти!
Спаси, сохрани и помилуй!
3.
Квартиру ему открыл монах в черной рясе. Раззявил волосатую пасть:
— Лопатку приготовил? Утром выходим!
Павел оттолкнул монаха, прошел на кухню. А там лицо кавказской национальности монтировало к динамитным шашкам часы.
— Разозлил ты меня, Паша, — ощерился гость. — Я просил тебя достать тротил класса “люкс”, а ты мне подсунул “экстра”. Смотри, за “Березку” ответишь!
Напрочь потеряв дар удивляться, Паша проследовал в спальню. А там брюнетка с призывно торчащими грудями Шахерезадой развалилась на диване. Она облизнула клубничные губы и развела ноги.
— Иди ко мне, мой медовый всадник, — с хрипотцой застонала она. — Отымей меня куда хочешь!
“А что я теряю?! — взорвался Паша. — Она жаждет ураганного секса? Она его получит!”
Павел сбросил майку и стоптал джинсы.
Это был не половой акт, а воздушная феерия. Павел был неутомим, как самец орангутанга.
