Книга Наш последний эшелон - Роман Сенчин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Юра!..
– Тетя! – встреваю я. – Не мешайте нам, ладно?
Тут она и меня узнала:
– Ах, это ты, Роман?! Ты когда в последний раз брился?
Честно говорю, не знаю я эту женщину. Может, она экстрасенс или просто ведьма. Я спрашиваю ее:
– Вы экстрасенс, что ли? Тогда не мешайте нам, видите – мы слушаем «Караван вечности»!
Тетя качает головой:
– Мальчики, мальчики, что вы с собой делаете? Юрий, я в воскресенье приду к тебе, мы поговорим. Хорошо?
Юрка ничего не отвечает, он отвернулся к стене, стирает пальцем пыль за батареей. И тетя уходит.
– Плохая тетя, – подводит итог Серега. – Та-ак, на чем я остановился? Юрик, ладно, плюнь! Ну ее… В общем, так. – Он продолжает чтение: – «Среди обломков иллюзий, цепляя колючки обид и болей, мы идем, оставляя позади тех, кто устал, у кого не хватило сил продолжить путь. Их нет, но лица их остаются с нами, подталкивая нас, разрушая нашу уверенность в правильности наших шагов. Где окончится путь? Как пройдем его? Что найдем, что потеряем на этом пути?.. Остановиться? Но как? Как остановиться, не остановив жизнь? Сделать шаг в сторону и посмотреть со стороны вечности на свою дорогу. И осмыслить Путь. Попытаться осмыслить Путь…» Четвертое. «Выбор жизни и смерти. Быть или не быть, вот в чем вопрос… А был ли вопрос, нужен ли ответ? Нет вопроса, не нужен ответ… Оставаясь на грани жизни, но чувствуя, что тянет туда, где нет боли, любви и предательства, где пустота и покой. Что ждем мы, шагая за грань? Ласки? Любви? Прощенья? Каждый из нас хочет умереть красиво. Или хотя бы, чтоб помнили те, кто был рядом с нами. Не дай нам бог сделать выбор». Эпилог. «Где-то там за гранью идет Караван. Мерно, никуда не спеша. И мне кажется, я знаю их имена. Караван – это Время. Погонщик – Смерть. Остановись, Караван! Сойди, Погонщик, и посмотри мне в глаза!»
Никто не приносит такого вреда, как вот эти «добренькие» и «чистенькие». Лицемерчики. Никто так не разрывает душу своими проповедями и заботами, как они. Когда я встречаю преподавателей из института и они начинают уговаривать «доучиться», интересуются, не жалею ли, что ушел с третьего курса неизвестно зачем и куда, «сделал ошибку», я притворяюсь дебилом, мычу и кланяюсь им в пояс. Педагоги машут рукой и скорей удаляются. Можно сказать уверенно: ненавижу добреньких, чистеньких, журящих, уговаривающих, стыдящих, помогающих «стать человеком».
Тетя задавила наше философское настроение, заслонила всю глубину «Каравана», и после того, как Серега закончил читать, я не восхитился, не сказал ничего, а лишь хлебнул водки и вздохнул. Юрка жадно курил и после каждой затяжки сплевывал на холодный бетон площадки.
Глава девятая
Вторая бутылка
Вторую бутылку мы пили, как и мечтали, из рюмок, под неплохую закуску. Марина пришла-таки, пришла с дочей-малышкой и сумкой еды. Она без особой радости впустила нас, согласилась покормить. Я сел чистить картошку, так как являюсь бессменным поваром в такого рода компаниях (был поваром в армии, теперь меня всегда заставляют готовить).
Жареная картошка с папоротником, сало, бутылка водки. И мы сидим на кухне, Маринина дочка играет в кубики на полу. Пьем, едим, беседа не клеится. Марина хмурая, даже злая, – кажется, скажи что-то неловкое, начнет кричать, выгонять. Но и скучно так просто пить и жевать, я решился слегка пошутить:
– Марина, ты слышала, Свешин же «Чайку» ставит!
– Да? – бесцветно удивилась она.
– Да, да! И знаешь, кто будет играть Треплева?
– Кто?
– Не Семенов и не Шафанич, конечно, а вот – наш Сергей Петренко. Честно! Сегодня утвердили. А Юлька Айвазова – Нина…
Марина удивилась всерьез:
– Да ведь ты не артист!
Серега сделал гордое лицо, пожал плечами:
– Ну и что? Подошел, вот и взяли. Георгий Вениаминович сам ко мне приходил, побеседовали… Я уже и слова учу. Как там? «Любит – не любит, любит – не любит, любит – не любит». – И он засмеялся театральным смехом. – Похоже?
Марина обиделась:
– Да ну вас! В своем репертуаре.
Вновь нависла неуютная тишина. В бутылке осталось на раз, хорошо еще, что Марина не пьет. Да и вообще – водка что-то не действует…
– Обидели нас, Марина, недавно, – вздохнул Юрка.
– Даже два раза за сегодня! – уточнил Серега.
И Юрка стал развивать мысль:
– Понимаешь, Марина, жизнь – это такой огромный камень, и с какой стороны к нему ни подойдешь, будет правильно – все равно ты подошел к жизни. Только одним людям кажется, что надобно подходить вот отсюда, а другие подходят с другой стороны, и эти первые дергают вторых, заставляют подходить с той, которую они считают правильной. Разве так можно? И какое они имеют право толкать меня в ту сторону, на ту дорогу, по какой ходят сами?..
– Опять демагогия! – устало вздохнула Марина. – А вообще-то я вам давно говорила, что вы – уроды.
– Что такое уродство и что такое есть красота? – спросил Серега. – У Чернышевского, например…
Марина перебивает:
– Ребята, допивайте и собирайтесь. У меня дел еще…
– Ясно. Ну, дербалызнем?
По последней; Юрка с ходу читает стихотворение:
Да – дрянь, ничтожество. Напоминайте мне об этом.
А впрочем, я и сам напоминаю каждый раз.
И мой рассудок так давно погас,
Что и не вспомнить мне облитый светом…
– Давайте, давайте, мальчишки, – торопит Марина, не желая дослушать.
Нет, с ней о многом можно поговорить, она поддержит добрым словом, едой, деньгами даже, но сегодня что-то очень уж неприветлива. И мы спрашиваем: «Что случилось, Марина? Может, мы в силах помочь?» Но она отвечает: «Все нормально. Выпили? Собирайтесь». Ну, «нормально» так «нормально», и мы, сытые, чуть хмельные, уходим. Мало ли что может заботить человека: что-нибудь дочка, мужчина должен прийти, отсутствие денег, аборт нужно делать или пик ежемесячных критических дней… И у нас есть забота – выпить еще.
Глава десятая
Художник Пикулин
– Может, заглянем к Пикулину? – предложил Серега. – Тут пара шагов.
– Точно, точно! Вдруг что…
Андрей Пикулин живет в однокомнатной квартире на восьмом этаже. Ему почти сорок лет, он художник. Иногда у него бывают деньги и он гуляет на всю катушку. Вдруг и сегодня гуляет!
А день-то, день-то перевалил за половину. Солнце медленно катится на запад, становится холодновато. Застывший оплавленный снег на газонах крошится под ногами, воробьи громко чирикают, радуясь последним теплым лучам.
– Дело к вечеру, – сокрушается Юрка, – а мы еще на ногах.
– Сейчас, может, упьемся.
Вот нужная девятина. Лифт исправно поднимает нас, куда приказали. Звоним три раза. Художник дома, он открывает, впускает.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наш последний эшелон - Роман Сенчин», после закрытия браузера.