— Как Хэндз?
— Верно, как Израэл Хэндз. Если он проживет достаточно долго и хотя бы наполовину сохранит свои мозги, он догорит до того, что обретет разум пламени, искр и летящего железа. Может, когда-нибудь превратится в бога артиллерии, и его будут приглашать всюду, где отливают пушки, или ему станут приносить в жертву канониров, чтобы повысить дальность стрельбы. А может, когда в небе будет бушевать гроза, люди где-нибудь будут говорить: «Гляньте-ка! Это пушки Израэла Хэндза распугивают звезды!» — Я засмеялся, хотя у меня на душе все еще скребли кошки. — Но вот Молл, — задумчиво произнес Джип, — с ней труднее. Справедливость — ее страсть, но и хорошая битва — тоже, и музыка. И какая-то мудрость, интуиция, когда ее поменьше тревожат…
Я кивнул, думая о той звездной ночи у руля, когда она вытянула из меня правду о моей жизни, а такое вышло бы не у всякого. Джип тем временем продолжал:
— Говорят, у таких, как она, это и получается. У тех, кто достигает Края, может, даже пересекает его — кто знает? — и возвращается назад преображенным. Ведь чем ближе ты подходишь к Краю, тем меньше значит для тебя время. Так что, может быть, мы плыли с Минервой, мой мальчик, или с Дианой. Или с какой-нибудь призрачной богиней наших далеких предков, что жили в пещерах среди великих льдов. Или с какой-то таинственной силой, которую знает только будущее, когда все эти ваши умные ящички уползут назад, на силиконовые пляжи, откуда и явились. Не знаю. И никто не знает. Но такое вполне может случиться.
Речь Джипа возымела действие, и, когда Молл чуть позже вернулась с пляжа, я был готов к тому, чтобы посмотреть на нее новыми глазами. Но она выглядела скверно, бледная, с волосами, прилипшими к щекам, костлявая и нескладная. Она казалась осенним лесом, который ветер оставил без листьев. Она избегала встречаться взглядом со мной и, как я заметил, с Клэр. До меня дошло, что минувшая ночь, по-видимому, стала для нее опытом более сокрушительным, чем для кого-либо из нас.
— Не задерживайтесь здесь более десяти минут! — коротко сказала она. В ответ раздался хор стонов и жалоб, но она резко обернулась к нам: — Вы, безмозглая шайка скулящих болванов! Что, ждете еще одной сумасшедшей ночи в лесу? Мы и так едва поспеваем на берег до заката!
Это сработало. Никому не понадобилось и лишней минуты, а мое страстное желание выкупаться внезапно пропало. Все запрыгали и засуетились, застегивая ремни, заряжая пистолеты и проверяя, как ходят мечи в ножнах. Когда мы отправились, Клэр пошла рядом со мной и совершенно естественно взяла меня за руку; затем, отыскав глазами Молл, протянула ей другую руку. Молл заколебалась, видимо, слегка обескураженная, пока я нетерпеливо не помахал ей, зовя к нам. Мне это не стоило особых усилий. Молл оказалась между нами, и я почувствовал, как ее рука сжала мою так, словно Молл повисла над пропастью и это было единственное, за что она могла ухватиться. От моего негодования не осталось и следа. Ее судьба могла оказаться самой одинокой из всех человеческих судеб — и если она действительно будет помнить меня тысячу лет, пусть вспоминает без горечи.
Тропа вскоре стала крутой и узкой и развела нас, вдобавок приходилось помогать Джипу. Ему трудно было одной рукой цепляться за ветви и камни, и он все время оскальзывался, а каждое резкое движение было для его раненой руки мукой. Он и сам усугублял положение тем, что смотрел куда угодно, только не под ноги. И не было ничего, что могло бы унять боль, за исключением сомнительного утешения — он многословно и цветисто клял выстрелившего в него волка и свою глупость.
— По крайней мере кость уцелела, — ободрила Джипа Клэр. — Разве что немного поцарапана. Дюймом выше — и он бы по-настоящему перебил тебе руку…
— А он ее и перебил, — жестко возразила Молл.
Она казалась такой же нервной, как и Джип, и постоянно оглядывалась через плечо.
Клэр сочувственно вздрогнула:
— О Боже! Но в таком случае хорошо, что у него не было автомата.
Я пристально взглянул на нее, но она только улыбнулась. Все было именно так, как говорил Джип: она существовала словно во сне, почти со всем соглашаясь и не задавая вопросов. И не особенно задумываясь о том, какое впечатление произведет сказанное ею. И тем не менее это была уже прежняя Клэр. Сознательно или нет, она хорошо это подметила.
Действительно, а почему у волков не было современного оружия? Они, конечно же, могли раздобыть его. Почему не пистолеты-пулеметы или М-16 вместо абордажных сабель? Почему, раз уж на то пошло, не современные корабельные орудия вместо пушек, заряжающихся с дула? Почему не быстрые суда-истребители вместо парусников? Мне до сих пор не приходило в голову спрашивать об этом. Однако во время одного из наших коротких привалов, в полдень, в раскидистой тени гигантской яблони Джип оказался более или менее готов к разговору на эту тему — потому, подозреваю, что это отвлекало его от боли или других неприятных вещей.
— Конечно, они могли бы их использовать. Да и мы тоже. Время от времени какой-нибудь болван дорывается до того, что мы с тобой называем современным оружием, и поднимает изрядный переполох, в основном до тех пор, пока оружие не сломается или же у него не выйдут боеприпасы. И что потом? Все шансы за то, что окончательно погубит механизм, пытаясь его починить. А что касается боеприпасов, так он, наверное, мог бы отливать вручную оболочку для пуль сорок пятого калибра или собирать использованные. Напихать в них черного пороха или пироксилина вполовину их мощности тоже реально. Однако сделать боеголовки, фульминат ртути или что-то в этом роде — это уже ему не по уму. Так же, как изготовить вручную мушкет или даже нарезать канал ствола, — такого, чтобы его можно было заряжать, не наделав при этом бед. Ну положим, он ухитрится сделать и это — а потом его второй или третий самодельный снаряд взорвется в казенной части и оторвет ему руку. Понял?
— Начинаю понимать, — задумчиво сказал я. — Они здесь слыхом не слыхивали об индустрии — о массовом производстве…
Джип сделал беспечный жест:
— Да слышали, конечно. Но промышленность велика; она собирает людей вместе, связывает их. И чтобы произвести ваше современное оружие, суда или что-нибудь другое, нужна целая цепочка различных отраслей промышленности. А здесь люди долго не задерживаются, иначе рано или поздно Сердцевина снова засосет их. Так что кому здесь очищать нефть для быстроходных судов? Кто станет делать пули, патроны и поршневые кольца? Или хотя бы регулировать цилиндры парового двигателя? Здесь от силы-то одна-две верфи, а рабочие вечно приходят и уходят. Но необходимости в чем-то большем нет, нам хватает и этого. Здесь у нас человек может жить и бороться так, как ему заблагорассудится, так, как мы делали всегда…
— Вплоть до промышленной революции, — задумчиво докончила Клэр, делая круговые движения головой.
— Чего? — Джип с сомнением посмотрел на нее. — А ты, леди, часом не из этих, как их там, шатающихся типов[27], а? Брось ты это. По мне, так я рад, что вам дали право голоса.
