— Нет, но сказала, что зайдет взглянуть, нет ли ответа.
— Скажи нам сразу же, как она придет.
Серре дождался, пока слуга с поклоном удалится, потом сказал проникновенно:
— Идите отдыхайте, господин де Нотрдам. Жаль, что не увижу вас за обедом, но надеюсь увидеть за ужином. Сегодня вы свободны.
— Благодарю вас.
Мишель поднялся в свою комнату на верхнем этаже. Комната была просторная, элегантно обставленная дорогой мебелью, с огромной кроватью под балдахином и ярким ковром, покрывавшим весь пол.
Он снял плащ и положил на письменный стол квадратную шапочку, с которой никогда не расставался. Видения, напугавшие его, почти исчезли, и он растянулся на ложе поверх покрывала. Взяв в руки письмо герцогини Чибо, он снова провел над ним ладонью, но не испытал ничего особенного. Тогда он положил письмо себе на лоб, словно надеясь, что идущие от него флюиды проявят себя при прямом контакте. Снова ничего. Абразакс не приоткрыл своей двери. Слишком жаркое солнце и ясное небо за окном мешали сосредоточиться.
При помощи специальной книги можно было бы попытаться перейти заветный порог и без ястребиной травы, но эту книгу, «Arbor Mirabilis», у него давно уже украли. Кончилось тем, что он заснул и спал долго. Ему снились, как всегда, печальные лица Магдалены и умерших детей, которые его словно о чем-то предостерегали.
Проснулся он к ужину, который прошел спокойно, как, впрочем, и последующие два дня. На третий день, когда Мишель вернулся вечером один из госпиталя, его остановил старый слуга.
— Пришла девушка с письмом.
— Какая девушка? — не сразу понял Мишель.
— Вы не помните? Та, что ожидала вашего ответа на послание двора.
Тут Мишель вспомнил все сразу.
— Она еще здесь? — спросил он, волнуясь без видимой причины.
— Да, и не одна. С ней дама, настоящая дама.
— Она сказала, как ее зовут?
— Кто, дама? Сказала, но ее имя трудно произнести. Иностранное имя.
— Случаем, не герцогиня Чибо-Варано?
— Именно так. Пойдемте, я провожу вас.
На первом этаже дома располагались гостиные. Мишеля провели в самую просторную из них, где на стенах картины итальянской школы на сюжеты из мифов чередовались с зеркалами, что создавало иллюзию объема и улучшало качество освещения. Именно в зеркалах и появились перед Мишелем две волнующе красивые женщины. Младшая из них была мила необычайно, но ее свежую, задорную красоту слегка приглушало поношенное платье и платок, обвитый вокруг шеи и спускающийся до пояса.
Другая же, хотя на вид ей было уже около сорока, блистала красотой. Правильное овальное лицо обрамляли белокурые волосы без следов окраски, синие глаза глядели холодно, но в этом и заключалась их необычайная привлекательность. В отличие от младшей, она не носила шейного платка, и в глубоком, по моде Валуа, вырезе платья была видна ямочка между двумя пышными, влекущими грудями. Высокую элегантную фигуру дамы облегало платье из голубого шелка.
Мишель застыл на пороге.
Первой заговорила дама постарше.
— Господин де Нотрдам, если не ошибаюсь? Несколько дней назад моя дочь Джулия, — она указала на девушку, — доставила вам письмо, продиктованное мне дофиной. Я Катерина Чибо-Варано.
Мишель поклонился, стараясь, чтобы никто не заметил, как он покраснел. Ледяные синие глаза его смутили.
— Я привезла вам то, что обещала дофина. Но прежде всего мне поручили передать вам подарок. Джулия, отдай рукопись господину де Нотрдаму.
Девушка положила на стол толстую книгу. Мишель взял ее и почувствовал, как земля зашаталась под ногами. Он хорошо знал эту книгу. На титульном листе, потрепанном годами и затертом многими руками, через которые она прошла, красовалось название: «Arbor Mirabilis». За названием следовали триста страниц чистейшего безумия.
НОВЫЙ ХОЗЯИН
Колинас скомкал письмо и швырнул его в камин, позабыв от злости, что камин не горит и забит золой, хотя уже наступила зима и на улице начало подмораживать. Он заметался по низкой сырой комнате со скошенным потолком. Сообразив, что таким способом письмо не уничтожить, он наклонился поднять скомканную бумагу, но тут же ее выронил, так как руки теперь потеряли цепкость из-за отсутствия мизинцев.
Испанец с трудом удержался от проклятия. Когда-то, решив наказать себя за неудачу в Шатле, он рубанул мизинцы коротким и острым как бритва кинжалом, не сообразив, что цепкость пальцев от этого сильно пострадает. Теперь он об этом пожалел. Чтобы поднять скомканный листок и удержать его в ладони, понадобилось немалое усилие. Зато, едва ему удалось вытащить листок из камина, он в ярости разорвал его на мелкие кусочки, помогая себе острыми зубами.
В этот момент все колокола Экса прозвонили полдень. Улицы были пусты. Молинас выбросил обрывки письма в окно без стекол и ставней и проследил за их полетом. Бесшумно вошедшая герцогиня Чибо застала его за этим занятием. Она рассмеялась.
— Чем это вы заняты, друг мой? Вы похожи на ребенка, пускающего из окна мыльные пузыри.
Молинас, оскалившись, обернулся, но тут же успокоился. Герцогине, с ее яркой красотой, всегда удавалось утишить его мятущуюся душу. Когда епископ Торнабуони поручил ему эту женщину, он не верил, что найдет в герцогине друга и сообщника. Он ожидал увидеть существо податливое и послушное, но рядом с ним оказалась надменная женщина, такая же, как он, коварная и так же, как он, склонная к интригам. Молинас даже начал подумывать о том, насколько ошибался знаменитый теоретик испанской инквизиции Парамо, когда писал о неизбежном женском легкомыслии, чтобы не сказать о врожденной глупости. Его выкладки не находили подтверждения в личности герцогини Чибо-Варано.
В холодных голубых глазах этой немыслимо красивой женщины читалась воля. Та самая, что заставила ее после смерти мужа, герцога Варано, наложить руку на герцогство Камерино, отбросив всех претендентов. Только гнев Павла III Фарнезе, который хотел подарить этот феод своему племяннику, разрушил ее планы.
— Это было письмо Великого инквизитора Испании Хуана Пар до де Тавера, — объяснил Молинас, указывая на клочки бумаги, все еще порхавшие на ветру за окном. — Он полагает, что моя миссия здесь потеряла смысл. Мне предписано ехать визитадором на Сардинию, на замену инквизитору Андрea Санна.
— И что же вам предстоит там делать? — спросила герцогиня.
— Монсеньор Тавера об этом не говорит, но я догадываюсь. Папа Павел Третий только что восстановил римскую Святую палату. В Испании опасаются, что Сардиния перейдет под юрисдикцию Рима, и считают Санна слишком слабым человеком для того, чтобы противостоять этой угрозе.
— Вашим испанским хозяевам наверняка кажется странным, что вы так долго находитесь здесь за их счет, занимаясь всего-навсего одним человеком.
