Скользя большим и указательным пальцами вокруг его мужской гордости, Кейт улыбалась надменно и вызывающе.
— Почему ты не касался меня со дня нашей свадьбы?
— Я…
Он боялся. Отважится ли он признаться в этом? Заботиться, ухаживать — означает оказаться незащищенным от боли.
— Я был не уверен, — наконец, запинаясь, объяснил Марко. — Не уверен в том, как ты восприняла навязанный тебе брак.
Кейт повернулась на бок, волосы закрывали ее лицо.
— Я не должна была соглашаться. Я довольно умно выкручиваюсь из неприятных ситуаций, но я не попадала в по-настоящему опасные положения.
А ему грозила серьезная опасность полностью потерять себя. Когда ее пальцы играли с его набухшей от желания плотью, он зажмурился, впервые за много лет наслаждаясь не запятнанной темным отчаянным страхом легкостью, которую испытывал в данный момент.
Кейт. Его дикая сильфида, его обольстительная морская нимфа. Овладев какой-то секретной наукой, она оживила мертвый черный уголек его сердца. Зажгла сумасшедшее, горячее, алое пламя, согревшее его душу. Марко находил неописуемый, комфорт в одном ее присутствии и ощущал приток чудесной силы, гораздо более могущественной, чем похотью.
И все же это народившееся чувство разжигало благоговейный страх. Неужели это любовь? Он не может впустить ее в свое сердце. Боится, что лишь разочарует Кейт. Причинит ей боль. Пусть она потребует его достать с неба солнце или луну, но не просит отдать ей его сердце.
Оно недостойно ее.
Ее поглаживания стали настойчивее, ее сладкий рот ласкал выступ его плеча. О, Кейт была страстным созданием и хотела его здесь и сейчас, несмотря на все его промахи и ошибки. Марко не мог сопротивляться эгоистической потребности ответить на ее ласки. Его рука скользнула вверх по кремовым бедрам туда, где его пальцы нашли ее влажной и готовой принять его. От соприкосновения со сладким местом он издал отчаянное рычание. Его уже нельзя было удержать.
Дрожащими руками он развернул Кейт и ласково раздвинул ей ноги. Содрогнувшись, он вошел в нее с глубоким стоном. Не было больше никаких мыслей. Никаких угрызений совести. Только этот момент.
Пальцы Кейт скользили по его спине, очерчивая контуры выпуклых мышц, пробегали по ребрам.
— Мужчина не должен быть таким совершенным, — прошептала она, покусывая мочку его уха, — Прекрасный, загорелый римский бог.
— В паре с озорным ангелом.
Кейт выгнулась, чтобы встретить его вторжение, обхватив коленями его бедра.
— Господи, хорошенькую парочку мы составили.
Марко рассмеялся.
— Да уж, парочка что надо, — шепотом согласился он, проникая немного глубже в нее.
Влажное гладкое тепло ее ножен крепко удерживало его острие. Их слившиеся в одно целое тела поблескивали в свете, отбрасываемом свечой; и их ритм поднимался до крещендо.
— Ti amo, — прошептала Кейт и раскрылась в его руках.
«Ti amo — люблю тебя» — от этих слов ему хотелось расплакаться.
Сердце бешено стучало в груди, и Марко почувствовал, как безудержная радость пульсирует в нем. Его окатила горячая волна счастья, которое, он думал давным-давно покинуло его.
Спрятав крик в ее сладко пахнущих волосах, он содрогнулся в потоке извержения.
Долгое время они, утомленные и удовлетворенные, лежали молча и тихо, переплетясь телами. Марко не мог припомнить, когда страсть оставляла его с таким глубоким ощущением мира. Над головой постанывали древние балки, а снаружи от порывов ветра гремели деревянные рамы. Однако в эти мгновения внешний мир казался очень далеким. Ничто не могло вторгнуться в их единение.
Но скоро Кейт пошевелилась и сонно вздохнула.
— Прости меня… — начала она.
Простить? У него внутри все сжалось.
— Прости меня за то, что наговорила тебе, — медленно продолжила она. — Я отлично понимаю, что любовь не была частью нашей сделки, Марко. Я не наивная институтка. И не ожидаю от тебя прочувствованных признаний в вечной любви.
— Если бы у меня было сердце, оно принадлежало бы тебе, Кейт. Но в нем нет ничего стоящего, что можно было бы отдать.
Она положила щеку ему на грудь.
— Почему?
Простой вопрос, но как на него ответить? Он накручивал ее локон на палец, наблюдая за вспышками золотистых искр в угасающем свете.
— Алессандра ничего не рассказывала тебе о моем прошлом?
— Я уже говорила тебе, что твоя кузина не занимается пустыми сплетнями.
— В отличие от большинства женщин, — насмешливо заметил он. — Но это и не удивительно, ведь у «грешниц» свой особый кодекс чести.
— Ты уходишь от вопроса, — тихо упрекнула она его.
— Мне хорошо удается уклоняться от нежелательных вопросов.
— Почему ты не хочешь рассказать об этом мне? — спросила Кейт.
— Потому что при этом я чувствую себя слишком беззащитным, — выпалил он.
— А-а. — Ее ладонь медленными нежными кругами скользила по его мускулистой груди. — Полагаю, так оно и есть. Но если ты поделишься своим отвратительным секретом, твоя ноша станет легче.
Марко колебался, не уверенный в том, насколько близко он осмелится подпустить ее к своему внутреннему «я».
Ее рука замерла, и она начала отодвигаться от него.
Поймав запястье Кейт, Марко прижал его к своей коже.
— Я всегда отличался свободой духа, даже когда был совсем мальчишкой. Мой старший брат рос более прилежным, увлеченным науками, и все же мы были лучшими друзьями. — Марко сделал над собой усилие и продолжил, несмотря па комок в горле: — Я был лидером, и Даниэлло всегда следовал за мной. Он говорил, что его восхищают мои отвага и бесстрашие. Однажды, когда мы намеревались освободить старую соседскую лошадь, которую отправили на живодерню, нам пришлось спуститься вниз по крутому утесу. — Марко замолчал, и было только слышно, как во мраке стучит оконная рама. — Даниэлло остановился на полпути. Он не был так проворен, как я, и хотел повернуть назад. Я высмеял его и назвал трусом. Подверг сомнению его право называться мужчиной. — Глубоко вздохнув. Марко торопливо закончил. — Брат побежал вниз, споткнулся и сорвался с обрыва, разбившись насмерть. А я стал наследником титула Комо и всего состояния.
Кейт коснулась его щеки и заставила мужа посмотреть ей в глаза.
— И что, ты собираешься провести жизнь, наказывая себя за юношескую ошибку?
— Задав вопрос таким образом, ты заставила мои переживания звучать очень по-детски.
— Мы все совершаем ошибки. Делаем и говорим то, о чем потом горько сожалеем, — сказала Кейт.
— Ты не убивала того, кого любила, — Марко закрыл глаза. — Это разорвало мне сердце.
