После недолгих напутствий и напоминания нам, что мы все-таки люди и должны думать о человечестве и о его дальнейшем развитии в космосе, где у нас есть опасные конкуренты, адмирал нас отпустила.
Сборы заняли немало времени. Пока добрались до Тиса, пока оставили инструкции на случай нашего долгого отсутствия, пока подготовили аппаратуру капсулы к работе в наше отсутствие на Орпенне, прошло часа четыре. Вылетели мы даже, можно сказать, в приподнятом настроении. Давненько мы не мотались никуда дальше орбит лун Ивери. Выскочив из атмосферы и отрапортовав дежурному на орбите миноносцу о нашем маршруте, мы скользнули мимо него, набирая скорость и молясь на компенсатор. Он у нас не все маневры считал нужным компенсировать, а тут такое ускорение…
Пятая планета. Единственный гигант системы Ивери. Мы так и не добрались до изучения его состава атмосферы, да и, честно говоря, не горели желанием изучать. Зонды нам, понятно, эскадра не продаст. А самим соваться на капсуле в это гравитационное жерло нам однозначно не хотелось. Капсула старенькая. Пенсионерка, можно сказать. О ней заботиться надо, а не гонять на гиганты с их радиационными поясами.
Орпенн словно действительно прятался за планетой, еле различимый визуально в ее теневом конусе. Более того, было просто удивительно, что он не выпустил даже кораблей охранения. Он, словно сжавшийся колобок, осторожно на что-то поглядывал, готовый в любой момент «сделать ноги от бабушки». Заметив, что за Орпенном с почтительного расстояния наблюдают два эсминца эскадры, мы послали сигналы приветствия и указания маневров. Чтобы от греха подальше наши нас же не подбили. Нам дали «добро», словно оно нам особо требовалось.
Орпенн, не подавая вида, следил, как мы приближаемся к его туше. Когда до него оставалось около тысячи километров и динамики стали надрываться предупреждениями о близком контакте, мы подумали, что и правда с «братом по разуму» «все запущено». Даже десантника или перехватчика нам не выслали, словно всерьез рассчитывали, что мы знаем, куда причаливать.
– Слушай, по-моему, нас не хотят видеть, – высказался Игорь удивленно.
– Более того, нас просто игнорируют, – сказал я, гася скорость почти до нуля.
Игорь посмотрел по приборам и спросил:
– Ты зачем остановился?
– А куда лететь? – пожал я плечами. – Я никогда в жизни не пришвартовывал к Орпенну корабль. Подождем, пока вышлет десантника.
– А связь? – спросил Игорь, указывая на приборы.
– Ну и что мы пошлем? – удивился я намеку Игоря. – Мол, мы к вам гости, тук-тук? То-то в Эскадре неделю ржать будут.
– Дай сигнал, что на борту Игорь Оверкин и Виктор Тимофеев.
Я скептически поджал губы и сказал:
– А если этот Орпенн понятия о нас не имеет?
– Тогда тем более представиться надо, – резонно заметил Игорь.
Верх логики. Я вызвал прошлое послание Орпенна, сохраненное в памяти капсулы, и на этой же частоте послал знак Орпеннов и русский текст о нашем присутствии на борту.
Буквально в следующую секунду свалился ответ: «Ждать».
Я даже, хм, несколько в шоке был. А уж как Игорь затылок чесал!
– И сколько ждать? – спросил он.
– Мне запрос послать, уточнить? – спросил я его раздраженно.
Решили запрос не посылать. Точнее, решили послать, но позже. Когда ждать надоест.
Ждать надоело через четыре часа. Еще через два часа надоело ждать до жути. А еще через пять часов мы включили фильм и, откинувшись, постарались забыть об Орпенне, как он забыл о нас.
Глубокой ночью по времени Тиса, когда на полетной вахте был Игорь, а я спал сладким сном под жужжание приборов, капсуле что-то не понравилось в окружающем пространстве, и она «на всякий пожарный» заревела боевую тревогу. Игорь, который и включил контроль пространства на случай если уснет, не спал, но был жестоко деморализован воплями над головой в полнейшей тишине. Когда я вломился в рубку, он, морщась, пытался сориентироваться и найти отключение. Ударив по клавишам панели управления, я вывел капсулу из кричащего ступора и надел «визоры». Компьютер, разрисовывая пространство, показывал мне оперативную обстановку. Красным цветом выделив объект, удаляющийся к Ивери, электронный мозг соединил его оранжевой линией с Маткой Орпеннов и рядом пустил колонку параметров нарушителя спокойствия.
– И что это было? – спросил спросонья я, пытаясь оптикой увеличить объект.
– Что-то внеклассовое. Здоровенное, – ответил Игорь, рассматривая данные на мониторах. – Он только отделился от Матки, но смотри, как далеко! Наши эсминцы в стороны ушли, чтобы, не дай бог, рядом не оказаться с такой тушей. Я прикидываю, что сейчас на базе ВКС происходит.
Я кивнул, представляя адмирала в ночной сорочке с всклокоченными волосами, в тактическом канале отдающего указания. И тактика, пытающегося без улыбки эти указания выполнять.
Гадать, зачем Матка выпустила своего здоровенного детеныша на Иверь, было бессмысленно, и мы просто сидели, наблюдая, как эсминцы эскадры самым малым ходом возвращаются на свои позиции. Выброшенные согласно инструкции по тревоге пинассы пришвартовались обратно, и опять все замерло в обозримом космосе. Только планета лениво и еле заметно вращалась над нами и Орпенном.
Мы связались с диспетчерами эсминцев и вдоволь нахохотались в зашифрованном канале, слушая, как командиры, вспоминая давно забытые приличным обществом слова, орали на пилотов и расчетчиков, утаскивая корабли от несущегося мимо массивного объекта. Потом нам опять-таки в зашифрованном виде скинули переговоры тактика с эскадрой, из которых мы поняли, что база в полном составе снялась с причалов и поднимается на орбиту. Все осознавали, что боестолкновение маловероятно, если ВКС не начнут цинично расстреливать корабль, идущий к Ивери. Но паники было до необыкновенного много. Точнее, не паники. Не было паники, а была идиотская суета, когда все знают, что им надо делать, но делают это несвоевременно поздно или, наоборот, опережая график. Например, отшвартовавшиеся с линкора пинассы в верхних слоях атмосферы буквально загородили «окна» кораблям, идущим на взлет. Теряя скорость, многие корабли были вынуждены проваливаться к поверхности, чтобы вновь на плотном гравитационном столбе подниматься вверх. Адмирал материла всех и вся, обещая лично расстрелять каждого, кто виновен в этих нарушениях. Но сам линкор, для которого подъем в атмосферу можно сравнить с прыжком слона метров на пять вверх, на удивление без приключений выбрался и ушел к луне, у которой и замер, собираясь с мыслями и кораблями сопровождения.
Вообще, переданная картинка Ивери не вызывала не то что уважения к ВКС, но даже неуверенного пожатия плечами – мол, бывает. Отвратительно выполненный маневр по развертыванию частей. Герцогине бы грозили нешуточные неприятности, если бы такие учения прошли бы перед Гроссадмиралом ВКС Земли. И сослали бы нашу адмиральшу тоже в какой-нибудь дальразведческий рейс. Основа основ – вывод на позиции Эскадры – командование провалило. Обычно это как в шахматах: кто быстрее развернет свои силы перед боем, тот, собственно, и победит, отстреливая неприкрытые фигуры – корабли тяжелого тоннажа – и пешки – пинасы и капсулы вместе со сторожевиками. Тот, кто остался на причалах, еще в атмосфере обычно погибал при бомбардировке и при методичном расстреле таких удобных мишеней, как выходящий из атмосферы по четкой и предсказуемой траектории корабль. Так что будь ситуация и правда боевой, думаю, адмирал совершила бы свой второй в истории побег с Ивери. Так как воевать ей было бы уже некем. Вообще, что я заметил, адмирал, может, и являлась преданным воином Его Величества, но, может быть, стоило доверить командование более грамотным стратегам и тактикам? Пусть даже не столь лояльным, как она. В общем, не мое дело, конечно, но, кажется, адмирал второй раз на те же грабли наступила. В первый раз, подвергнувшись групповой атаке десятка Маток Орпеннов и не успев развернуть эскадру, ей просто пришлось бежать. Ее не отстранили от командования по простой причине – на флоте никто не смог сказать, что бой с десятью Матками хотя бы теоретически можно выиграть. Или хотя бы нанести им существенный вред маленькой эскадрой. Но выговор она тогда схватила.
