– Секретарь господина помощника королевского интенданта Огюст Гарани, – поклонившись, представился плюгавец. – Если вы не против, я кое о чем вас спрошу, господа.
– Пожалуйста, спрашивайте!
Усевшись за стол, секретарь разложил перед собою бумаги и, обмакнув в чернильницу перо, взглянул на Ивана:
– Сначала – вы, месье. Итак, вы – дворянин?
– Несомненно!
– Из какого вы рода?
– Мы поляки! – решительно соврал молодой человек. – Род Валишевских очень известен в Речи Посполитой.
– Ого, – записывая, покивал плюгавец. – Поляки! То-то я и смотрю – вы как-то не так говорите. Как звали вашего батюшку?
Иван назвал первое пришедшее в голову имя.
– А дедушку? А прадедушку? Они тоже были дворяне?
Точно такие же вопросы секретарь задал и остальным. Прохор с Митькой, естественно, тоже прикинулись польскими дворянами, назвавшись, впрочем, собственными именами – вряд ли здесь имели достаточные сведения о Польше!
А вот месье Вальен, похоже, сказал все честно, да ведь он и не мог соврать, даже если б и очень хотел – в данной местности его наверняка многие хорошо знали.
– Отлично, господа, отлично. – Закончив, месье Гарани поклонился и, проворно собрав пожитки, удалился в сопровождении стражей.
– Ну, ни черта не понимаю, прости Господи! – по-русски выругался Прохор. – Ну и допрос! Зачем ему понадобились наши дедушки и прадедушки? Вот дурень!
– Нет, он как раз очень умен, – задумчиво перебил Митрий. – Для них сейчас главное – установить наше дворянское происхождение, в этом вся загвоздка. Если установят – точно извинятся, отпустят, а если нет… А, Иван?
– Надо вспомнить, кто может его подтвердить… Эх. – Иван с досадой махнул рукою. – Как же я не подумал об этом! Ведь точно – будут проверять, а это может затянуться надолго…
– Да зачем же?! – взорвался Прохор. – Какая им разница – дворяне мы или нет?
– Э, нет, братец! – тут же возразил Иван. – Очень многое от того зависит, это ведь не Русь-матушка. Здесь любой дворянин – даже самый нищий экюйе – человек благородный. Его нельзя подвергать телесным наказаниям, а нужно обращаться вежливо, и следствие вести честно.
– Следствие? Да что ж мы такого сделали-то?
– Если нас примут за бродяг – это уже преступление. – Иван хмуро почесал заросший щетиною подбородок. – Ну, не казнят, как, к примеру, в Англии, однако на галеры отправить могут.
– Да почему?!
– Отвечу, Проша, как студент-юрист: по Муленскому ордонансу одна тысяча пятьсот шестьдесят шестого года от Рождества Христова.
– Что еще за ордонанс такой?
– Против подозрительных бродяг, Прохор.
Друзья задумались. Правда, и на этот раз долго скучать им не дали. Лязгнул засов:
– Дэмьен Вальен, выходи!
– Я, да?
– Ты-ты! Да побыстрее давай!
Вздохнув, Дэмьен грустно кивнул и вышел вслед за стражей. Не прошло и пяти минут, как его счастливая физиономия заглянула в решетчатое окно:
– А меня ведь отпустили, парни! Честное слово, отпустили. И вас отпустят. Встретимся за деревней – этакое дело надобно хорошенько спрыснуть у Алена! Я буду вас ждать, лады?
– Лады. – Друзья несколько воспрянули духом. – Только не забывай, нам в Шербур надо!
– Не забуду! – Отцепившись от прутьев решетки, счастливый пропойца спрыгнул на траву вниз и скрылся за деревьями сада.
– Во! – покачал головой Митрий. – Может, и нам так вот свезет?
Прохор перекрестился:
– Помоги, Богородица Тихвинская!
Мэтр Окюлер задумчиво проводил взглядом убегающего бродягу. Этот был бы восемнадцатым. А в прошлом году было шестнадцать. Негоже прибавлять, даже на двух человек – где сразу два, там потом и требовать будут больше.
– Что такое? – Чиновник обернулся на слабый стук. – А, это ты, Гарани? Ну, чего-нибудь выслушал?
– Они говорили на каком-то странном языке, господин помощник. Может, и вправду – поляки?
– Поляки? – Экюлье усмехнулся. – А мне вот почему-то кажется, что это – еретики с юга! Говор у них – ну, точно как в Лангедоке, уж ты мне поверь, довелось слышать.
Секретарь почтительно кивнул.
Чиновник задумчиво прошелся по кабинету:
– Даже если они и дворяне, то – южные. Ах, Гарани, от них прямо-таки разит гугенотами!
– У вас великолепный нюх на еретиков, сударь!
– Сколько еретиков у нас было в прошлом году?
– Э… Шестеро, господин помощник.
– А в отчете?
– И в отчете – шестеро, вы же сами тогда сказали…
– Шестеро, – помощник вздохнул. – А в этом году – уже семь. Плюс еще три – десять!
– Очень хорошо, месье!
Мэтр Окюлер насмешливо посмотрел на секретаря:
– Чего ж хорошего? В этом году мы укажем десять еретиков, а в следующем сколько укажут ловить – пятнадцать? Двадцать? Оно нам надо?
– Так, значит, этих отпускаем? Или – задерживаем для проверки?
– Ни то ни другое, – усмехнулся чиновник. – Слишком уж они ушлые – от таких могут быть проблемы. А потому поступим, как велит нам Муленский ордонанс Божьей милостью короля Карла. Как раз для статистики нам нужно трое бродяг, ни больше, ни меньше.
Глава 20Большой кутюм Нормандии
На воле я, друзья, гуляю снова,
А все-таки томился под замком.
Ну до чего ж судьба ко мне сурова!
Но благ Господь. Сменилось зло добром.
Клеман Маро. «Совершенное рондо»
Август-сентябрь 1604 г. Шербур – Онфлер
Каторжная тюрьма Шербура представляла собой тесный и на редкость зловонный подвал с земляным полом и охапками старой сырой соломы, на которой, с разной степенью удобства, и располагались каторжники – человек двадцать, в большинстве своем забитые, отчаявшиеся люди, вовсе не походящие обликом на закоренелых преступников. В основном бродяги, конечно, хотя попадались и явные разбойники, и даже один брачный аферист, с которым новые узники – Иван, Прохор и Митька – общались куда как больше, нежели с другими, больно уж человек попался хороший, общительный и приятный с виду парень – приятный, это насколько можно было судить по слабому лучу света, пробивавшемуся в небольшое, забранное толстой решеткой оконце под самым потолком.
Собственно, аферист, едва увидев новеньких, представился первым. Встал, галантно поклонился, гремя цепями, даже попытался было снять воображаемую шляпу, но не смог – цепь оказалась короткой. Тем не менее улыбнулся каторжник вполне дружелюбно:
