— Вот скажите, почему мы с вами, два добросовестных доктора, не можем один раз в жизни притвориться?
— Можем, только не волнуйтесь. Хоть два раза.
— Она еще шутит… — проворчал Дружнов.
— Какие уж тут шутки. Так я болею, а потом увольняюсь?
— Болеете. У вас трещина. Где же у вас трещина… — Он стал рыться в столе. — Ага, трещина кости стопы, не дай боже взаправду… У меня и рентген есть, недавно баскетболистка обращалась. — Дружнов решительно протянул Лученко рентгеновский снимок. — Вот, возьмите, теперь это ваша трещина стопы. И пока вы не вылечитесь, уволить вас никак нельзя! Ясно?
— А ничего, что здесь нога сорок четвертого размера, а у меня тридцать пятый?
Илья Ильич уставился на женщину с подозрением: она шутит или серьезно?
— Не будьте занудой, Вера Алексеевна. Сказано вам — ваша стопа. Кто будет разбираться, у кого какой размер? Главное — вы месяц в клинике не появляйтесь! А не то и вправду в гипс закую, для правдоподобия. Идите, идите со своим недопереломом! Больничный заберете в регистратуре, потом. И нечего меня отвлекать, у меня еще куча дел. До свидания!
Когда за ней закрылась дверь, он пробормотал себе под нос:
— Ты разрулишь свою ситуацию, девочка, я в тебя верю…
«Девочка» вышла на морозный воздух, вдохнула полной грудью.
«Вот так. А чего ты еще ждала? Что Чернобаев тебе спасибо скажет? Не смешите мои тапочки, как говорил давным-давно один пожилой сосед по коммунальной квартире…» Могущественный олигарх внезапно понял, что доктор Лученко ему слишком мешает. Понял, что он в качестве хозяина стройки уже не инкогнито.
Подозревает, что может проиграть на выборах из-за этого. К тому же Сотникова его уже не продвигает, он испортил с ней отношения. Конечно, ему это как слону дробина, тем более у него бизнес намного шире, чем какая-то стройка, а в парламент он пролезет в следующий раз. Но нельзя оставлять безнаказанным человека, который ему мешает и который его не боится. Что же с ней делать? Он правильно рассудил: уничтожать доктора Лученко глупо и опасно. Нет, не убивать ни в коем случае. Зачем? Ее нужно уничтожить как профессионала и гражданина, а тогда уж пусть живет и мучается. Значит, ее должны уволить, ее должны выселить из арендуемой квартиры, никто больше не должен ей сдавать жилье или брать на работу. Вокруг Лученко будет вакуум.
Андрей долго не брал трубку. Может, на операции? Она уже хотела нажать кнопку отбоя, и тут он ответил.
— Я к тебе сейчас приеду, — сказала она коротко.
Он сразу понял, что не надо задавать вопросов.
— Жду, — ответил Андрей.
У ветеринара сейчас находился очень необычный пациент. Женщина принесла ежика по имени Эдя, для посторонних — Эдуард. С ним случилась неприятность: он попал в стиральную машину. В принципе, мог погибнуть, но умудрился выжить.
— Наверно, Эдичке кажется, что он побывал в аду! — страдальчески морщилась старая дева невнятного возраста. — Как же я не заметила! Хорошо, что вовремя остановила машину!
Ежиный ад, должно быть, состоял из бесконечной крутящейся железной бочки, мыльной воды и нехватки воздуха. Впрочем, сейчас колючему другу ничего не казалось: он был без сознания. Хозяйка, проверив страшное подозрение и увидев, как Эдя вывалился в таз вместе с бельем, ойкнула и побежала звонить в ветеринарную клинику, потом примчалась на такси. И вот теперь еж без движения лежал на столе, и было непонятно, жив ли он.
Двинятин внимательно осмотрел его и сказал:
— Ежик жив.
— Слава Богу! Я бы не пережила. Мы с ним одиночки… А что теперь делать?
Действительно, как привести его в нормальное состояние? Ветеринар задумался. В его богатой практике такого пациента еще не было. Что он помнил про этих животных? Собственно, очень мало. У них свои особенности: специфический запах, шум и топот, осторожность, любовь ко всякому засохшему мусору, чтобы из него устраивать лежбище. Хозяйка держала его в клетке, на подстилке из сухой ромашки.
— Не понимаю, — сказал Андрей, — как он попал в машину. Сейчас зима, время его сна.
— Ой, это я, старая дура. Вынула его из клетки, решила ему свежей ромашки подстелить, и положила его в тазик с бельем. А вернуть обратно забыла! — Женщина заплакала, как по усопшему. — Что с ним теперь будет? Я не переживу, если он умрет по моей вине!
— У него стресс, — пробормотал ветеринар. — А знаете что? Есть идея. Что он любит из еды больше всего?
— Ежи, они же хищники, — зачастила хозяйка, — и поэтому их необходимо кормить мясом, рыбой, яйцами, а вот от молока у Эдика случается расстройство желудка… А еще он очень любит, когда я покупаю ему такое лакомство, вы не поверите: корм для собак и кошек.
— Ага. Момент!
Он ушел, быстро вернулся и поставил перед «хищником» тарелочку с собачьим сухим кормом. Ежик не двигался.
— Где ваша клетка?
Двинятин взял клетку, поставил на стол рядом с ежом, засунул туда корм и сделал женщине знак, что они оба должны выйти.
Как раз в этот момент приехала Вера.
— Занят? — спросила она.
— Почти освободился. Подожди пять минут.
— Кто у тебя? — спросила Вера. Спешить все равно было некуда.
— Эдичка. Ежик.
— Надо же… Интересная работа. Помощники не нужны? А то я, кажется, без места осталась.
Андрей посмотрел на любимую женщину сочувственно.
— Я подумаю. Может, устроим кабинет зоопсихологии… Ну-ка, как там пациент?
Они приоткрыли дверь, заглянули в приемную — Двинятин, Лученко и хозяйка ежа. И увидели пустую кормушку, а Эдя забрался в клетку на подстилку и, похоже, опять заснул до весны.
Они вышли из клиники пройтись. Если разговор серьезный, то лучше на свежем воздухе. А внутри и посетители, и второй врач… Не уединишься.
Двинятин вдохнул морозный воздух всей грудью:
— Скоро Новый год…
— Угу. — Она прижалась к нему.
— Тебе холодно?
— Нет. Есть такая традиция: все дела старого года оставлять в прошлом. Чтобы Новый год начинать с чистого листа.
— Ну, есть такое.
— Проблема в том, что проблем куча. Просто пирамида Хеопса какая-то. Ее просто не разгрести!
— Не нужно видеть все в черном свете, посмотри, как вокруг белым-бело. — Андрей улыбнулся, потом погасил улыбку и сказал: — Давай свою пирамиду проблем.
Вера рассказала про звонок хозяина квартиры, про поездку на работу и разговор с главврачом, про липовый больничный и вполне возможный вариант окончательного увольнения. Андрей нахмурился.
— Понимаешь, кроме всех этих безобразий на стройке, тут еще и убийство Антона. Кто его убил и зачем? Ведь они запросто могут решить, что это ты, и, кстати, намекали. Сделать из тебя козла отпущения. Я этого не хочу.
