— Ас тех пор вы встречались? Васин сжал руки в кулаки.
— Так, пару раз на официальных приемах. При этом он делал вид, что не знает меня. Загордился! Забыл, каким он был сопливым и бедным. Вот какие у нас олигархи! Быстренько забывают о своем прошлом. Но я на него не в обиде. Кто мы друг другу? Подумаешь, однокашники! Чужие люди…
Да, подумал в тот момент Губарев. Но все люди разные. Одни забывают обиды, другие — нет. Обида растет в них, как раковая опухоль. Ее невозможно вытравить, уничтожить. Она намертво вросла в плоть и кровь. Судя по всему, Брусилов не забыл ничего. Раз не захотел знаться с Васиным. Общаться с известным режиссером всегда лестно. Даже олигарху. А здесь — ничего подобного… Любопытно. И это случай с испорченным материалом… Акт отчаяния. Желание навредить сопернику во что бы то ни стало.
Губарев распрощался с Васиным и поехал на работу. Там он поделился своей версией с Витькой. Тот иронично хмыкнул:
— Куда вы залетели!
— Да уж! Но согласись, здравое зерно в моих рассуждениях есть.
— Ну, есть! И что с того? Как вы подкопаетесь к Брусилову?
— Если долго и упорно копать, результат — будет.
— Значит, вы считаете, что Брусилов убивал этих девушек, чтобы навредить Васину?
Да. Этот проект — главное дело жизни Васина. Его крах будет сильнейшим ударом для него. Брусилов знает, куда бить. В прессу уже просочилась информация об убитых актрисах: Сугробовой, Розен, Горностаевой. Я не сомневаюсь, пройдет еще время — и всплывут новые трупы. А потом как бы «случайно» эта информация попадет к американским партнерам. Брусилову с его бабками под силу организовать любую комбинацию. И все — проект свернут. Васин останется у разбитого корыта. Вечно второй мальчик отомстил за свою униженную юность! Кроме того, если верить западной прессе, Брусилов болен какой-то неизлечимой болезнью. А перед смертью обычно хочется со всеми поквитаться. Подвести, так сказать, черту.
— Экспертиза показала, что из девушек предварительно выпустили кровь. Зачем это Брусилову? Вы думаете, что он лично участвовал во всем этом?
— А черт его знает! Может быть, и так. Постой! — вскричал пораженный Губарев. — Васин рассказывал, что в студенческую пору Брусилов был одержим идеей бессмертия. Даже вроде бы пил кровь у кошек! А если спустя много лет он решил подпитать себя молодой человеческой кровью?
— Ну, вы и загнули! Он что — вампир?
— А почему бы и нет? В жизни и не такое бывает! Вить, у меня к тебе задание: просмотри в Интернете прессу, вычисли, часто ли Брусилов бывал за границей за последний год? Сколько времени он реально был в России? А то наши олигархи непонятно где живут. То ли на родине, то ли за бугром.
— Сделаю!
— Как твоя Софья?
— Встретились. — Витька замолчал.
«Наверное, свидание получилось не таким душевным, как он рассчитывал. Морочит ему голову эта гречанка. Нужен он ей, как седьмая вода на киселе. Она — музыкантша, а он — милиционер. Просто еще один поклонник в свите. Бабы, они это любят. Дурить нашего брата. Держать под рукой на всякий случай», — подумал Губарев.
— Ладно, работай. Мне эта справка по Брусилову срочно нужна. Копай, — сказал он.
— Есть!
Витька ушел. А Губарев подумал, что дело выходит на новый виток. Хотя здесь все еще очень шатко и зыбко.
К концу дня Витька доложил Губареву: теоретически Брусилов мог быть причастен к этим убийствам. За границу он выезжал редко и ненадолго. Прошлым летом отдыхал в Арабских Эмиратах. В престижнейшем комплексе «Арабская башня». Западная пресса писала об этом не без ехидства. Мол, администрация отеля неоднократно говорила: путь мафиозным личностям сюда заказан. И тем не менее распахнула двери перед толстым кошельком. Не устояла.
— А этим летом где он был? — спросил Губарев.
— Упоминаний нет. Может, и в России.
— Так… — Губарев почувствовал знакомое возбуждение. Азарт, который охватывал его, когда он приближался к разгадке. Или находился недалеко от нее. В этот момент он сравнивал себя с гончей, идущей по следу. — Хорошо. Да… еще: Вить, посмотри, нет ли у него дачи в одном из тех мест, где мы нашли трупы? Свяжись с местной администрацией и все разузнай.
Напарник ушел, а Губарев почувствовал сильную жажду. Хотелось выпить горячего чая. Покрепче. С сахаром. И лечь под плед. «Может быть, я заболеваю? — подумал майор и пощупал лоб. — Нет, температуры вроде бы нет. Но по телевизору передавали: ходит грипп. Не помешало бы заскочить в аптеку и купить лекарство для профилактики. Болеть мне совсем ни к чему!»
На следующий день он принялся перечитывать «Дневник» Анисиной. Ничего. Никаких упоминаний. Зацепок. Намеков. Скрытная девица! Наверное, хорошо понимала, куда она ввязалась и что болтать особо не следует. Это слишком опасно. Губарев задумался. А если порыться в «корзине»? Вдруг она что-то написала, а потом отправила в «корзину»? Пусть шанс ничтожен, но надо использовать и его. Он позвонил компьютерщикам и изложил проблему. Ответ был уклончив: трудно, но попробовать восстановить уничтоженные материалы можно. Губарев приложил руку к голове. Она тупо ныла. Он принял с утра две таблетки анальгина, но легче не стало. Напротив, было ощущение, что его со всех сторон обкладывают ватой. В горле першило, глаза слезились. Во второй половине дня, потрогав лоб, майор понял, что он все-таки вляпался в грипп. Он поехал в ведомственную поликлинику и взял больничный. Дома лег на диван и накрылся пледом. Этот клетчатый плед он притащил из дома. Он был ему как родной, и расстаться с ним было бы невыносимо жаль. В этой убогой коммунальной комнате плед напоминал о другом доме и о том времени, когда он жил с семьей. «Так и подохнешь, как собака — никому не нужным и одиноким», — с неожиданной горечью подумал майор. Было ужасно тоскливо. Голова и тело горели, хотелось пить, но не было сил выползти на кухню и поставить чайник. Просить об этом соседку он не мог. Старая грымза либо ворчала, либо демонстративно не замечала Губарева. Показывала всем своим видом, что он для нее — пустое место. Майор провалялся весь день. А наутро доковылял до кухни и разогрел воду. Заварка была, сахар был. Еще бы лимончика… Но это уже голубая мечта.
Он выпил чай и снова провалился в тяжелый сон. Разбудил его звонок. Это был Витька. Один телефонный аппарат стоял в комнате майора. Другой — в коридоре. Раньше у него не было телефона. И Губарев испытывал неловкость во время телефонных бесед, понимая, что соседка слышит все его разговоры. Это нервировало. Теперь он мог говорить более или менее свободно. Из своей комнаты.
— Болеете?
В ответ Губарев тяжело вздохнул:
— Валяюсь. С гриппом.
— А у меня новости!
— Выкладывай.
— Я установил, что в Купавне, Малаховке и в районе Балашихи существуют дачи, зарегистрированные на имя ближайшего сподвижника Александра Брусилова — Сергея Дубинина. Вряд ли это может быть простым совпадением! Дубинин — правая рука Брусилова и пользуется его неограниченным доверием.
