мне совершенно точно не светил. — Что с Болгарией?
В Болгарии — вернее на тех территориях, на которых в будущем должно было образоваться королевство, творился просто адский хаос. Мусульмане, выжимаемые из других ставших резко христианскими королевств при поддержке англичан, начали тотальный геноцид местных. Те в долгу не остались и начали резать последователей Аллаха. При этом мирное население и той и другой веры начало разбегаться в кто-куда — болгары в основном в сторону России, ну а мусульмане на юг, в надежде как-то переправиться в Малую Азию — распространяя подобно кругам на воде волны хаоса. По данным переселенческого комитета при МВД за полтора года войны на территорию России въехало около четырехсот тысяч лиц болгарской национальности, которых спешно теперь «размазывали» тонким слоем по южным губерниям империи. Такая практика борьбы с возникновением национальных диаспор была за двадцать лет уже неплохо отработана и показывала свою эффективность.
Лишних войск чтобы ввести на территорию центральных Балкан и прекратить кровавую вакханалию у нас просто не было. Да и если говорить совсем цинично, происходящее было выгодно России: местные получали прививку ненависти к Великобритании, Россия получала лишнее население плюс из эмигрантов активно формировалась основа будущей армии королевства, большая часть офицерского состава которой набиралось из русских людей. Иметь такой мощный рычаг влияния в будущем виделось совсем не лишним.
С другой стороны — формировать какие-то управленческие органы будущего государства в такой ситуации было просто нереально. Нечем было пока управлять.
Одновременно мы начали процесс выселения местных мусульман — в основном переселившихся сюда сто лет назад крымских татар — с территорий, отошедших империи с одновременным заселением их крестьянами из центральных губерний. Система уже работала практически автоматически, я даже не отдавал специального распоряжения на этот счет. И надо сказать, что охочих переселиться на плодородные земли южного Причерноморья нашлось хоть отбавляй. Это в Сибирь ехать согласится не каждый, а тут чуть ли не конкурсный отбор пришлось устраивать.
— По Болгарии, ваше величество, совсем бедно, — откликнулся на мой вопрос Горчаков. — Собственных элит, на которые можно было бы опереться практически нет. Османы тщательно вычищали любой намек даже на попытки формирования болгарского национального движения. Более-менее авторитетной тут можно выделить лишь болгарскую православную церковь. Но и здесь их деятельность в основном сводилась к борьбе с засильем греческого духовенства.
— А по персоналиям?
— Есть несколько авторитетных священников, один епископ, с десяток писателей и меценатов, в основном проживающих заграницей, в том числе и в России, но особого авторитета среди болгар не имеющих. Опять же происхождение их весьма сомнительное чаще всего.
— Хорошо, — я кивнул, принимая объяснение. — Тогда ваши предложения по, так сказать, «внешним» кандидатам.
— Что вы думаете насчет возможности предложить болгарский трон вашему брату, Николай Павлович, — оба МИДовца быстро переглянулись и первым заговорил Татищев.
Какого именно брата он не уточнил, но это и не требовалось. Константину якшанье с польскими заговорщиками не пошло на пользу и в какой-то момент, еще год назад он просто исчез. Попытки наших следователей найти его успехом не увенчались, великий князь, понимая, что ничего хорошего ему в будущем не светит собрал манатки и попытался сбежать за границу. Естественно, сменив имя предварительно. Вот только получилось ли у него это, установить так и не удалось. В какой-то момент его следы терялись на русско-прусской границе, и я подозревал, что ограбленное тело брата сейчас догнивает в каком-нибудь лесном овраге. Впрочем, никаких душевных терзаний по этому поводу у меня все равно не наблюдалось. В случае поимки Константина его ожидала публичная казнь на лобном месте, и никакое родство тут бы не помогло. Прощать предательство я не собирался при любых раскладах.
Так что оставался только Михаил.
— Михаила я хотел отправить в Афины если… Кхм… Когда греки наконец дожмут британцев и Георгия. Реализовать таким образом греческий проект бабушки.
— Мне кажется, она не совсем это имела ввиду, — усмехнулся Татищев подобной трактовке.
— Пожалуй тут я с вами соглашусь, Дмитрий Павлович, — кивнул я. — Однако греческий трон мне видится более важным нежели болгарский. Контроль над всем восточным Средиземноморьем — вопрос стратегической важности. Плюс если Болгария будет со всех сторон окружена лояльными России странами, вариантов политического курса, кто бы не сел на трон в Софии, будет не так много.
— В качестве альтернативного варианта можно рассмотреть сыновей Екатерины Павловны от второго брака. И Леопольд Леопольдович, — сочетание имя отчества племянника как обычно вызвало у меня улыбку, — и Иван Леопольдович — более чем подходящие кандидаты. Ничем не хуже единоутробного брата Петра.
Великий Князь Леопольд Сакен-Кобург-Готский в этой истории после смерти Екатерины остался жить в России, командовал пехотной дивизией, а сейчас сидел в качестве губернатора в Воронеже. Если я правильно понимаю — не так много в Европе аристократов с именем «Леопольд» — в моем варианте событий он должен был стать бельгийским королем и отцом Леопольда Леопольдовича, прославившегося рубкой рук в Конго. Впрочем, это не точно.
Оба парня получили образование в России, служили гвардии и в целом были типичными дворянами эпохи, ничем особым кроме происхождения не выделяясь. С другой стороны, если приставить к ним правильных советников, могут получить вполне вменяемые правители.
— Тогда лучше младший подойдет. Он еще не женат, а взять девушку из хорошей местной семьи будет в данном случае совсем не лишним, — прикинул я все «за» и «против».
— Вы правы, ваше величество, — склонил голову Горчаков. — Мы тоже рассматривали в первую очередь Ивана Леопольдовича.
— Прекрасно, будем считать, что план по новым монархам мы вчерне набросали. Следующий вопрос — по Великобритании. Какова реакция их МИДа на события в Лондоне и что вообще по дипломатическим каналам слышно?
Интерлюдия 8
Рыжебородый Рон О’Шей задумчиво курил, сидя на козлах и иногда едва заметно морщась, когда телега попадала колесом в очередную выбоину. Благо запряженная в его нехитрое транспортное средство флегматичная лошадь и сама прекрасно знала свою работу, повинуясь едва уловимым движениям поводьев, направляющим ее в нужную человеку сторону.
Ирландец вернулся на острова еще в 1834 году, больше десяти лет ему пришлось провести на чужбине. Что правда, эта самая чужбина уже давно стала восприниматься новой родиной. Да, и в России далеко не всегда и не все было столь
