пламени. Годхи уверенно шагнул еще раз, другой.
И странная опасность, окружающая их, дрогнула. Эльф это ясно почувствовал. На смену голодной угрозе пришла неуверенность, а потом и страх. Склизкая масса, не имеющая очертаний, похожая на ожившую болотную жижу, заструилась по стенам, по потолку, по полу, отступая перед пламенем, которое нес Годхи.
— Бежим! — крикнул гном. Словно бы от этого крика огонь на протезе потух. Они побежали, но не назад, а вперед, каждое мгновенье ощущая, как опасность возрождается, как голодная ненависть вновь пытается их задержать. Выдирая ноги из холодной жижи, задыхаясь от смрадных испарений, в отчаянии они бежали до тех пор, пока не почувствовали, что угроза осталась позади. Все это время эльф слышал, как впереди грязно и с ненавистью ругается его проводник:
— Эльфийская немочь! Легких путей и лишних проходов ему захотелось! Засунь эту мразь себе знаешь куда…
Тартауриль и не заметил, как начал ругаться сам:
— Тупоумный гном! Трудностей он не боится! Камнелаз вонючий…
— Отдыхаем! — странным, срывающимся голосом произнес Годхи.
Тартауриль вдруг с удивлением осознал, что слышит в дыхании наугрима прорывающийся смех. Непроизвольно эльф улыбнулся сам, а в следующее мгновенье — засмеялся. Они остановились, загнанные, грязные и уставшие. И тут Годхи не выдержал и захохотал. Тартауриль, упершись в стену обеими руками, тоже запрокинул голову — и смеялся так, как никогда в жизни. До боли в животе, до подгибающихся коленей, до звона в голове…
— Вонючка болотная! — гоготал гном.
— Мразь! — со смехом соглашался эльф.
— Погоди, разберемся наверху, я из тебя понаделаю холодца, — не унимался Годхи.
Тартауриль, задыхаясь, произнес:
— Похоже, что можно сочинять новую пословицу. Что-то вроде: «гном пройдет даже там, где эльф не сможет…».
— У нас уже есть такая, — отозвался Годхи. — Мы говорим: «Где не пройти гному — не пройти никому». Ладно, все, пришли! — пророкотал он, смахивая железной дланью со щеки слезу.
— Где? — завертел головой эльф и увидел ступени. Они поднимались прямо из грязи подземелья и спиралью уходили прямо в соседнюю стену. Тартаурилю хватило одного взгляда, чтобы понять: Годхи говорил правду — Бесконечная лестница была творением гномов.
— Это еще одно испытание, — проговорил совсем серьезно гном за плечом эльфа. — Подъем будет не из легких.
— Я справлюсь, — так же серьезно отозвался Тартауриль. — Скоро я увижу солнце и вдохну свежего ветра. Честно говоря, друг мой Годхи, я буду рад уйти отсюда.
— Ладно, — проворчал гном. — Рад он…
— Постой, а как же ты? — встревожился эльф, с тревогой посмотрев назад, в угрожающую тьму.
— Я проходчик, — гордо ответил гном. — А вот ты… — с сомнением он посмотрел на эльфа.
— Значит, мне придется стать проходчиком, — ответил Тартауриль и подал руку.
Гном настороженно протянул свою культю. Но нолдор не стал жать холодный металл. Он перехватил руку Годхи под локоть, и поразился на мгновенье, что его длинные пальцы не смогли даже вполовину обхватить могучий бицепс невысокого гнома.
— На Бесконечной Лестнице нельзя останавливаться, как нельзя останавливаться на всем пути жизни, — Годхи еще раз с сомнением взглянул на эльфа. — Зря ты не надел кольчугу. Она бы сделала твой путь тяжелей и проще.
С такими странными словами гном повернулся и словно растворился в темноте. Тартауриль остался один. С вздохом он поставил ногу на первую ступеньку…
…Сначала эльф почти летел во мраке. Ступени мелькали перед глазами. Первая тысяча, вторая. После третьей Тартауриль решил перевести дух. Он присел на очередную ступеньку, достал фляжку, раскрыл сумку — маленькая остановка не помешает.
Еще через сотню ступеней Тартауриль почувствовал, что подъем стал легче. Это был уже не подъем, а… спуск — ноги сами несли вниз, эльф прыгал через семь-восемь ступеней. Мысли также весело скакали в голове. Все-таки невозможные существа эти гномы. Спустится в бездну — для того, чтобы подняться на поверхность… Подняться на самый высокий пик Мглистых гор — для этого надо спустится по бесконечной лестнице… Путаница, и сами гномы — путаники, сколько раз можно повторять…
Тартауриль вылетел в грот, в котором он три часа назад прощался с Годхи. Сначала перворожденный протер глаза, потом наклонился — посмотреть следы. Сомнений нет — вот четко пропечатанный след подкованного башмака гнома, вот его собственный… Голова немного кружилась, эльфу пришлось взять себя в руки. Не могло быть такого. Не могли гномы сделали в горе простую петлю. В крайнем случае они бы замкнули её, сделали ловушкой.
«На Бесконечной лестнице нельзя останавливаться», — вспомнил Тартауриль слова Годхи-проходчика. Где теперь калека-гном? Поднимается на подъемнике Кобольда, усмехается в широкую бороду, кутается в украденный с могилы плащ Государя Мории? Но эльф сразу отогнал эту мысль. Он почему-то был уверен, что Годхи поднимается другим путем, через подземелья, по древним коридорам, звоном подкованных башмаков сзывая орков на смерть — чтобы гнусные отродья привыкли разбегаться от одного вида алого плаща. Недаром говорили: там, где замечен плащ Балина — пройти можно без опаски…
«Зря ты не надел кольчугу. Она бы сделала твой путь тяжелей и проще», — это эльф тоже помнил. Сейчас бы он мог сбросить с плеч двадцатифунтовую тяжесть, продолжить путь наверх. Не быстрым шагом — но медленной, неторопливой поступью, не останавливаясь ни на мгновение.
Здесь не было никакой магии — Тартауриль был в этом уверен. Просто когда движение прекращалось, винтовая лестница медленно и бесшумно разворачивалась, чтобы вернуть недостойного путника на прежнее место…
Надо просто сделать шаг. Сколько их было и сколько еще будет? Казалось — что ступени никогда не кончатся. Уже два дня эльф поднимался вверх, но не видел впереди и намека на свет, и ни разу не принесся навстречу легкий ветерок. Дышать с каждым шагом становилось все тяжелей, стены сужались, тьма была бесконечной, как и сама лестница. На третий день Тартауриль почувствовал, что ноги едва слушаются. В какой-то момент эльфу пришла в голову мысль, что гномы посмеялись над ним, что эта дорога все-таки не имеет конца, недаром же и называется…
…Бесконечная Лестница оказалась ровно на одну ступень меньше самой бесконечности…
Глава 26
Эльф на четвереньках выполз на залитое светом пространство. Башня Дарина, высеченная в живой скале Зиракзигиль, представляла из себя обыкновенную площадку на вершине горного пика. «Она открыта всем ветрам. Здесь всегда светит солнце. Тучи никогда не затмевали ее, а ночью звезды здесь такие большие, что кажется — протяни лишь руку…» — обессилено слушал эльф собственные мысли.
«Пожалуй, я поторопился с обещаниями. За два дня отсюда до Лотлориэна точно не добраться. На равнине надо будет идти лесом. Слава Эру, что
