Сарос, – пусть продаёт те сведения, что у него есть. Пусть расскажет, что происходит со шкатулками.
– Да будет так, – пожав плечами, сказал Даур.
– А если я сам не знаю и лишь предполагаю?
Даур подхватил монетку и показал поближе.
– Монета Истины уличает человека во лжи, но не является источником правды, – устало сказал он. Видимо, объяснял он это не в первый раз. – Если ты что-то придумаешь, додумаешь, притянешь за уши или домыслишь – она упадёт. Говори. Без метафор и преувеличений.
Бесценный ловко щёлкнул большим пальцем, заставив монету закрутиться вновь.
– Вот как? – Искатель задумался. – Я голоден как волк.
Монетка упала тёмной стороной кверху. Даур закатил глаза и подбросил её снова.
– Да, именно так. Человек определённо не может быть голоден как зверь.
– Придётся тщательно подбирать слова. – Искатель на всякий случай обернулся и увидел на лице капитана снисходительную улыбку. – Что ж. Несколько лет назад я объявил первой бесценной Илассета девочку по имени Лика Пейран. Она должна была открыть шкатулки принцев третьей ветви Ародана. И, по словам бесценной, шкатулка одного из них была пустой. Девочке никто не поверил. Она попросила о равном суде, и на этот суд не пришла Двуликая.
Монетка продолжала вертеться в воздухе. Искатель замолчал, уверенный, что она упадёт и он просто ошибся или что-то не так понял, но этого не произошло.
Даур смотрел на монетку так пристально, будто ожидал того же. Взгляд его сделался испуганным. О чём думал Сарос, Искатель даже представить не мог.
– После изгнания я скитался по Ародану. И всё чаще и чаще встречал людей, чьи шкатулки также оказались пустыми. Я был во многих храмах и видел, как свет в их стенах гаснет. Словно богиня покинула Ародан.
Монетка упала тёмной стороной.
– Это домысел, – констатировал Даур, будто бы с облегчением, и подбросил монетку снова.
– Да, домысел, – согласился Искатель и продолжил: – Я был в столице четвёртой ветви. Там храм ещё горит силой Двуликой, но я уверен, что и его постигнет та же участь. И я отправился сюда – в место, где шкатулки открываются каждый день, чтобы выяснить закономерность и причины этих явлений.
– И это всё, что ты хотел нам сообщить?!
– Разумеется, не всё. Я действительно не знаю, что произошло с богиней или с нами, но могу назвать факты, вам неизвестные. Во-первых, это происходит повсеместно.
– Так уж ли повсеместно? – с сомнением протянул Сарос. Видимо, он подумывал о том, чтобы покупать рабов подальше, на том же Расколотом континенте, но на столь рискованную авантюру пока не решался.
– Дикари, которые покупали у вас рабов, вырезали несколько деревень на побережье пятой ветви. Вы наверняка знаете, что это за ритуал. – Искатель увидел понимание на лице капитана и продолжил: – К тому же вы продаёте и покупаете людей со всего света. Не удивлюсь, если на Расколотом континенте происходит то же самое. Во-вторых, мне совершенно точно известно, что отрицатели проникли как минимум в две ветви и заменили собой хранителей. Зная их неприязнь к бесценным…
– Неприязнь, – фыркнул Даур, – да они нас ненавидят. Сколько раз мне приходилось скрываться от этих фанатиков!
– Неприязнь, – всё же повторил Искатель. – После случая с пустой шкатулкой принца Илассета я более чем уверен, что эти, как вы выразились, фанатики повернут ситуацию себе на пользу, обвинив бесценных в исчезновении даров. Мне кажется, что им известно и о ситуации на острове. Учитывая, что здесь держат большую часть бесценных Ародана…
Монетка упала на стол, но Даур не стал подкидывать её ещё раз.
– Я уверен, что скоро бесценные начнут пропадать и здесь. Если, конечно, пятая ветвь не объявит рабовладельцам войну, и тогда весь остров сожгут дотла.
– Им никогда не найти наш остров, – сказал Сарос. Он был погружен в раздумья. – Не уходи с курса, Искатель! Я пока не услышал из твоих уст ничего, стоящего освобождения. Даур, подкидывай снова.
Искатель мысленно выдохнул: «Выходит, есть шанс, что меня отпустят».
Даур щёлкнул монетой. Но теперь он слушал куда внимательнее и не сводил глаз с Искателя.
– Шкатулки оказывались пустыми и у детей, и у стариков. Значит, возраст наречённого не имеет значения. Бывали ли пустыми шкатулки у бесценных? – спросил Искатель у Даура.
– На острове таких случаев не было.
– Вы уверены? На острове могут быть скрытые бесценные…
– Не могут, – возразил капитан. – Все рабы должны попробовать открыть свою шкатулку и шкатулку будущего хозяина. Свою, понятное дело, чтобы хозяин прикинул цену, ведь раба покупают вместе с даром. Раб с полезным даром стоит дороже, хе-хе.
– Давно вы так проверяете рабов?
– Этой практике много веков. Ты не представляешь, сколько раз бесценные пытались выдать себя за обычных наречённых.
– Зачем? Бесценные на острове явно живут в лучших условиях, чем другие рабы.
– Подумай: раба покупают и увозят с острова. Бесценный же остаётся здесь навсегда.
Искатель кивнул, раздосадованный, что не догадался, и сказал:
– Что ж, как бы то ни было, я продолжу. В Слове Двуликой сказано, что дары посылаются богиней независимо от деяний человека.
Монетка упала. Даур быстро подбросил её снова, а Искатель поправился:
– В переписанном отцом Малькомом Слове Двуликой сказано, что дары посылаются богиней независимо от деяний наречённого. И что нет иного способа забрать посланный дар из шкатулки, кроме как открыть её.
– Двуликой всё подвластно! – возразил Даур. – Она может забрать дар из закрытой шкатулки. Зараза!
Монетка вновь упала.
«Домыслы, домыслы, домыслы».
– Значения не имеют возраст, деяния или происхождение человека. Я вижу только одну закономерность.
– Какую же? Говори, мне надоело ждать, – поторопил Сарос.
– Я видел стариков, наречённых недавно, и их шкатулки были пустыми. Я наблюдал, как радовались в деревне, где шкатулку открыла девушка, наречённая пять лет назад в первый день лета, и дар у неё был. А у принца Севира, наречённого в тот же год, в восьмой день лета, шкатулка оказалась пустой. Я думаю, важно, когда человеку дали имя. Пять лет назад между первым и восьмым днём лета. Что-то произошло с Двуликой в тот промежуток времени – то, из-за чего она не пришла на суд к бесценной. То, что не позволяет богине вкладывать дары в шкатулки, – говорил Искатель, глядя, как монетка падает на стол светлой стороной вверх.
Даур не шевельнулся, не вздрогнул, даже не моргнул, но бледность не вышло скрыть за хорошей актёрской игрой, да и спрятать расширенные от ужаса зрачки тоже не получилось.
– Ты что-то знаешь, – догадался Искатель.
Но бесценный взял монетку, призвал шкатулку и, пока никто не успел опомниться, спрятал дар внутрь. Шкатулка исчезла.
– Что это значит, Даур? –
