еще немного приблизилась к нему.
– Впрочем, кого я спрашиваю? Ты, как и другие смертные, лишился знаний своих предков. Надо же было так низко пасть! – Эльф покачал головой. – Когда я вернулся в ваш мир, глазам не поверил! Да что там глазам! Вы стерли собственную историю! Жалкие единицы ее помнили! Например, тот человек, – в раздумьях он коснулся нижней губы, – кажется, какой-то Стэншир. Представляешь, глупец едва не раскрыл тебе все карты! Его насторожили волшебное благословение на твоей руке, внезапная любовь к книгам и дружба с Айделами…
Марк! Так вот почему он пропал… Во рту стало горько от боли и вины. Друг хотел предупредить меня! Спасти! А я думал, он завидует, шастает вокруг дома Клары, чтобы разнюхать о ней что-то, что разрушит ее репутацию и наши отношения. Эльф продолжал:
– Мой помощник едва успел, перехватил его в то утро, когда вы наконец занялись обрядом, что указал тебе дорогу в мой замок, и все шло просто идеально, пока ты не улизнул от меня! А все из-за этого отродья! – Эльф шевельнул кистью, и Эбигейл скрючилась, скуля от боли.
Я собрал в кулак всю свою волю, всю ненависть и ярость. Попытался сделать хотя бы шаг, но чары держали крепко, будь они прокляты! Мне хотелось кричать, броситься на эту высокомерную тварь, вбить клинок ему в сердце! И он знал это, знал и наслаждался моим бессилием.
– Я так хотел наказать тебя, но не сразу смог придумать способ! Как тебе понравилась моя шутка с Третьей Дорогой? Немного чар – и ты больше не мог пользоваться своим талантом! А смерть семьи?
– Будь ты проклят! – не выдержал я, слушая, как жуткий хохот Эльфа мечется под потолком, заставляя руки неметь, а спину покрываться холодным потом.
– По-моему, очень весело! – Он похлопал себя по груди и вновь оглянулся на зеркало. Туман в нем начал оседать, и сверху, под бронзовой рамой, изображающей переплетающихся змей, стал виден кусочек голубого неба. – Наконец-то! Еще немного – и последняя печать рухнет, освободив Источник, а с ним и мой народ… Кровь Хранительницы уже пролилась, и осталась сущая малость, смертный, – твоя кровь!
Эбигейл оглянулась и посмотрела мне прямо в глаза.
Когда-то она пришла в мой дом, втянув в приключения, о которых я мечтал. Потом – пропала, но вернулась, чтобы спасти. Потом – попросила о помощи, и я согласился. А еще она просила меня сделать правильный выбор, если все пойдет не так.
И ведь пошло! Хранительница мертва, а Эльф стоит прямо перед нами, и от того, чтобы обрушить на Королевство месть, кинуть тысячи жизней в горнило войны, его отделяют считаные минуты. Люди, феи, фэйри – для эльфов все мы просто пешки, игрушки. Неважно, сыграем ли мы роль союзников или противников, все равно нас ждет только смерть.
Так какой он, правильный выбор?
Сохранение волшебства или его утрата? Мир, в котором я смогу держать Эбигейл за руку, пока эльфы вершат свою месть, выстилая путь к победе жизнями волшебных созданий, или мир, в котором столкновения не случится? «Я не хочу войны, я хочу спасти жизни моих братьев и сестер», – однажды сказала мне Эбигейл, и в этих словах крылся ответ.
Туман в зеркале рассеялся, и стало видно, что по ту его сторону выстроен другой колодец – точная копия того, что в Башне. Эльф не видел этого, потому что стоял к зеркалу спиной, и, едва он повернулся проверить, исчезла ли дымка, Эбигейл не стала терять ни секунды. С немыслимой скоростью она бросилась на Эльфа, обхватила его руками, которые вспыхнули изумрудным огнем, и увлекла за собой – прямо в зеркало. Оно впустило их в себя беззвучно, лишь гладь пошла мелкой рябью, чтобы через секунду успокоиться, а противники, сцепившись, покатились по траве, вскочили, словно кошки, Эльф бросился обратно, а она – за ним. Поймала за руку и дернула назад, одновременно крикнув мне что-то, с той стороны не раздалось ни звука, но я понял, о чем она просит.
И Эльф понял. Они снова сцепились: он рвался ко мне, а Эбигейл пыталась ему помешать. Противники обрушили друг на друга волшебство. Я видел, что из этой схватки фэйри живой не выйти, по сравнению с Эльфом она, лишенная благословения, была словно голубка против ястреба. И я сделал то, что должен был. Обнажил меч, провел им по ладони, разрезая плоть, питая клинок кровью, и метнул его в зеркало.
Мне показалось, что время остановилось, стоило острию попасть в зеркальную поверхность. Эльф опустил руки, Эбигейл сплюнула кровью и посмотрела на меня. Ее губы тронула улыбка, и она легонько пожала плечами, словно говоря: «Да что мне теперь терять?» – а затем произнесла всего три слова. Я не успел ей ответить, по зеркалу зазмеились тонкие трещины, и оно разлетелось вдребезги.
Я снова мог передвигаться, и под подошвами ботинок хрустели, из осколков превращаясь в пыль, мои мечты и надежды.
«Я тебя люблю».
Подобранный меч снова упал, глухо звякнув, а рядом с ним упал я. Боль в коленях вспыхнула и пропала, в моей голове билась всего одна мысль. Она никогда не вернется, она не выживет там, а значит, я ее убил. Я ее убил. Я ее убил.
Я.
Ее.
Убил.
Эпилог
Время в Волшебной Стране течет иначе. Феи увлекают смертного под Холм на одну ночь, а возвратившись, он видит поросшие травой могилы своих близких, умерших десятки лет назад…
Я попал в ту же ловушку. Дорога домой от Башни не заняла, по моим подсчетам, и двух недель, но в свой мир я вернулся спустя долгих пятнадцать лет. В нем многое изменилось. Газовые светильники сменились электрическими, на дорогах появились пугающие лошадей «ланчестеры» – самоходные повозки, а Майрон из пухлощекого малыша превратился в блестящего джентльмена, с отличием закончившего Нолидж…
Мне казалось, что я сошел с ума, окунулся в опиумный бред…
Эбигейл, наши приключения, путешествие по Волшебной Стране, Источник Истинного Волшебства…
Преображенный Ноднол, могила миссис Кук, поседевший Макрайзен, зеленые глаза Майрона, в которых горели сочувствие и жалость…
Мой разум не смог вместить в себя то, что я помнил, и то, что я видел…
* * *
В зале, ярко освещенном модными и жутко дорогими электрическими лампами, под вальс, исполняемый небольшим оркестром, кружились пары. Почтенные матроны зорко следили за своими подопечными, подопечные строили глазки избранникам, и все шло своим чередом, пока в зал не вошел этот человек.
Он постарался проскользнуть незамеченным, и со стороны могло показаться, что у него получилось – музыканты не сбились с ритма, леди и джентльмены продолжали вальсировать, но атмосфера неуловимо изменилась. Сотни глаз проводили мужчину в черном фраке, что обошел зал по стеночке и скрылся в одной из боковых комнат.
– Все еще холостой? – Леди Мэттер наклонилась к своей соседке, миссис Джонс.
Та нервно обмахнулась веером, хотя в танцевальной зале царила удивительная свежесть, и ответила:
– Да, хотя, несмотря на все его странности, от невест отбоя нет.
– Какие странности? – навострила уши их подруга мадам Жульпли.
– Дорогая, вы так давно не были на родине, неудивительно, что вы не знаете! – Веер в руках миссис Джонс снова ожил, на этот раз демонстрируя превосходство. – Мистер Мэллоун лишь год назад объявился в Нодноле, никто не знал, где он пропадал целых четырнадцать лет! Сама я, конечно, не видела его сразу по возвращении, но ходили слухи, что он походил скорее на сумасшедшего бродягу, чем на джентльмена из столь уважаемого рода, хотя и не постарел ни на год!
– А еще ходили слухи, что он полгода в лечебнице провел, – вмешалась леди Мэттер, и миссис Джонс скривилась, словно ей под нос сунули чашку с уксусом.
– В лечебнице или нет, – веско проронила она, – но он и сейчас затворник, все за книжками сидит, почти ни с кем не общается, приглашения не принимает.
– А правду говорят, что его приглашала к себе младшая дочь королевы? – негромко спросила леди Мэттер, но миссис Джонс обожгла ее таким взглядом, что обсуждение мистера Мэллоуна затихло.
Каждая из дам задумалась о чем-то своем. Где пропадал он столь долгий срок? Как сохранил молодость? Была ли лечебница? А встреча с Ее Величеством? И главное, почему он здесь?
Сам Кристофер Мэллоун никакого восторга по поводу места, где он оказался, не испытывал. Он предпочел бы, чтобы Майрон справился самостоятельно, но наглец поставил условие – либо Кристофер приходит, и тогда у них появляются шансы добыть редкий фолиант о ритуалах на крови, либо нет, и тогда о нем придется забыть.
Такого Кристофер себе позволить не мог. Стоя среди
