с Пашей выглядим ровесниками. Пожалуй, сейчас, я даже моложе. Это ни на какую пластику не спишешь.
Я понимающе кивнул. Последнее время я тоже старался днем в людные места не выбираться. Не хотел наткнуться на кого-нибудь из одноклассников или старых знакомых. Кроме того, что я совсем не изменился, мне с ними и говорить-то было не о чем. Кстати, моя внешность уже начинала играть со мной и окружающими меня людьми жестокую шутку. Мои ровесники и, особенно старики, никак не могли воспринять несоответствие между кажущейся молодостью и явным наличием приличного жизненного опыта. Чаще всего, в такой ситуации, мне не оставалось ничего другого, как развлекаться, а собеседники кипели от злости.
Потом мы просто молчали, глядя друг на друга и не замечая ничего и никого. Выглядело это, наверное, дико, но нам было все равно.
– Ты не похож на юриста, – заметила она, когда мы все-таки покинули ресторан.
– А на кого похож? – заинтересовался я.
– На тренированного убийцу.
– Мы и есть убийцы, – я пожал плечами, – всякий, кто воевал. Судьба у нас такая. Хотя, я предпочитаю говорить – солдаты.
– Да, – она слегка погрустнела, но тут же улыбнулась, – это, так сказать, плата за дополнительные бонусы в нашей жизни.
Мы рассмеялись. Тут она глянула на часы и удивилась:
– Уже почти четыре! А мне к девяти на работу!
– Я провожу?
Она кивнула, и мы вновь забыли обо всем, и пошли, куда глаза глядят. Короче, расстались мы только в девять часов у дверей генетического центра. Катя оказалась врачом-генетиком. Причем, как позже выяснилось, этой ночью она должна была прийти на какую-то лекцию, по специальности. Но, благополучно забыла о ней, как и я о задании.
– Я в пять подойду, – еще раз напомнил я.
– Буду ждать! – она весело улыбнулась и дверь за ней закрылась.
А я пошел на работу. Сослуживицы встретили меня недоумевающими взглядами.
– Вамя, – осторожно спросила меня Вера Васильевна, – что-то случилось?
– Да! То есть, нет! Не знаю! – честно ответил я и скрылся в свой комнате, оставив наших женщин в молчаливом недоумении.
Здесь на меня так же озадаченно посмотрели уже допивавшие утренний кофе опера.
– Ваня, – поинтересовался Лешка, наш старший опер, – ты здоров?
– Кажется, – рассеяно отозвался я.
Мужики озабоченно переглянулись и на столе, словно сама собой, материализовалась большая чашка кофе. Я поблагодарил и несколько минут внимательно рассматривал напиток. Тут зазвонил телефон. Леша взял трубку:
– Да! Доброе утро! Здесь. Только, мне кажется, он не совсем здоров. Хорошо, передам, – он положил трубку и сказал, – Ваня, шеф вызывает.
Я отстраненно кивнул и пошел к начальству. Кружка так и осталась полной. Секретарши вновь проводили меня недоумевающими взглядами. Не меньше озадачился и шеф. Пару минут он изучал меня, а потом, не спросил, а, скорее, подтвердил:
– Задачу, как я понимаю, ты не выполнил.
Только сейчас я вспомнил, что был должен сделать.
– Нет, – вздохнул я, не чувствуя, впрочем, себя особенно виноватым.
– Она хоть хорошенькая? – с улыбкой спросил шеф.
– Лучше не бывает! – отозвался я и тут же спохватился, – А вы откуда знаете?
– Да у тебя все на лбу написано! Даже в голову лезть не надо! Ладно, отправляйся в отпуск! Толку с тебя сейчас, как с козла молока! Месяца тебе хватит?
– Нет! – неожиданно для себя выпалил я.
– Ничего себе, – с удивлением глянул на меня начальник, – девчонку замучаешь…
У меня запылали уши. Он вздохнул и буркнул:
– Черт с тобой! Чтобы через два месяца был на месте! Отпускные тебе завтра перечислят.
– Спасибо! – не веря своему счастью, я метнулся к двери.
– Эй! Оболтус! Аппаратуру хоть сдай!
Шеф с трудом сдерживал улыбку. Я кивнул и умчался…
***
…В генетический центр я несся на всех парах, влетев в коридор, тут же начал ментально искать Катьку. И уже через несколько секунд ощутил резкую волну негодования. Одна из дверей открылась и из нее, словно разъяренная фурия выскочила Катерина. Подойдя ко мне, она громовым шепотом спросила:
– Ты, что, с ума сошел? Ищешь так громко, что все окрестные коты разбежались! А Семен Аркадьевич лично попросил тебя встретить и успокоить!
Я неловко усмехнулся, что правда, то правда, коты не любят нас. Они очень чувствительны к телепатии и боятся ее. Катя, увидев мое смущение, смягчилась и добавила:
– Кстати, мне тоже дали отпуск, а то ты все тут разнесешь.
Я чуть не заорал от восторга, а она, шутя, хлопнула меня кулачком в лоб. Ручка у нее оказалась тяжелая, так что я сразу заткнулся. Уже через пятнадцать минут мы отправились в турагентство заказывать билеты на Мальдивы.
Удобно расположившись в салоне самолета и ожидая взлета, я, наконец, поинтересовался, почему мы летим именно туда. На что Катька ответила, что там тепло и русских, пока, немного. Последний довод меня убедил. Воистину, хорошо там, где нас нет…
… Мальдивы встретили нас приятным теплом и шикарными пляжами. Конец сентября здесь считается межсезоньем. Бывают дожди, и температура не поднимается выше двадцати пяти градусов – короче, райский уголок. Первую неделю мы предавались счастливому ничего неделанью. Валялись на тончайшем песке, нежились в теплом океане, без умолку болтали и безудержно любили. Но безделье, даже в раю, как выяснилось, быстро надоедает. И в начале второй недели мы с Катькой пошли осматривать местную природу.
Пальмы, лагуны, экскурсия на подводной лодке. Короче, развлечений хватило еще на пять дней, после чего мы пришли к выводу, что рай, это весьма скучно.
Вечером того же дня Катька в панике рассказывала своему учителю про абсолютно жуткое место, в котором, даже собаку загрызть нельзя, по причине отсутствия таковых (имеется в виду – бесхозных). При этом она исправно поливала слезами телефон. После пятнадцати минут рыданий оттуда послышался приятный баритон:
– Девонька моя, не все скоту масленица. Во-первых, перед отъездом, вообще-то, спрашивать надо куда лучше ехать, причем не у торгашей, и не звонить за пять минут до отлета. А во-вторых, могла бы и с кавалером познакомить…
Он не успел закончить. Катька, виновато шмыгая носом,
