суд за людоедство! — сказал прокурор и постучал карандашом по графину для придания значительности своим словам. — Нет такой статьи. Если выявим, что ели по нужде, то и привлекать не станем. Не за что их привлекать. Отправим на пересылку!
Панин встал, прерывая прокурорскую речь:
— А если они убили и съели?
— Тогда расстреляем за убийство! А за людоедство — нет, не имеем права, только на пересылку!
Всю дорогу до Назино Панин думал, что есть всё-таки коммунистическая справедливость на свете, правда восторжествовала, и теперь люди на острове обретут крышу над головой и хлеб. Переселенцы больше не будут умирать от истощения. И ещё он думал о том, как встретятся муж с женой после долгой разлуки. В общей сложности Галина Георгиевна пропадала по пересылкам почти три месяца. Это немного и немало, но вполне достаточно для того, чтобы угробить человека или сделать его инвалидом.
Фрол смотрел в воду и словно видел в глубине двух влюблённых, но это были не Горбуновы. Почему-то страшно было думать о предстоящей встрече супругов, поэтому Фрол благодаря своей молодости уплывал в мыслях в подводное царство. Там не было светлого будущего, пересыльных комендатур, разлуки и проводов. Там было вечное безмолвие. Когда-нибудь и оно исчезнет.
— Товарищ уполномоченный, подходим к острову! Охрану вызывать?
— Вызывай!
Первым вышел на берег Панин, за ним высыпали остальные. На острове их не ждали так быстро. Люди попрятались, боясь, что их снова погрузят на баржу и повезут в ещё более страшное место. На острове плохо и страшно, но они к нему привыкли. Первым делом Панин приказал отловить уголовников и посадить в отведённое место на барже, но те укрылись в лесу. Тогда решили погрузить всех больных и немощных, а затем приехать за теми, кто ещё мог ходить. Через два часа Фрол понял, что до вечера не управятся. Небо потемнело, подул северный ветер.
— Сиверко подул, — пробурчал бородатый вохровец, поправляя ружьё за спиной.
— Да, холодно стало, — поёжился Фрол, — сколько народу погрузили?
— Мало, человек триста, а их ещё нужно выгрузить. Не управимся за вечер. Дня три ухлопаем. Если не больше!
Панин задумался. Ему хотелось быстрее доставить Галину Георгиевну в Александрово, но охранник был прав. На переселение с острова уйдёт больше недели.
— Пойдём до речки Пани, там есть посёлок с землянками, склад, столовая, — сказал Фрол, возвращаясь на катер.
— Дык люди больные же! Куды их в землянки? — возмутился Николай, но, посмотрев на нахмурившегося Панина, замолчал.
С первой партией забрали Горбунову, Розу, Ильдара-абыя и Рахиму. «Пусть пока в спецпосёлке поживут, я их потом в Александрово отвезу, как только остров очистим!» — решил Фрол, и баржа отправилась в путь. Все спецпоселения находились вдоль реки, неподалёку друг от друга, но в землянках не было мест, а новые рыть было некому. Ссыльные поселенцы днём корчевали лес, а возвращались в спецпосёлки затемно.
— Куда ты их привёз? — заорал что есть мочи комендант первого посёлка, увидев Фрола. — В посёлке вши, дизентерия, в землянках не продохнуть, трава гниёт, баня не достроена, а ты мне увечных навёз! Товарищ уполномоченный, я под суд пойду, но народ не приму! Стреляй, если рука не дрогнет.
— Тихо, тихо, товарищ комендант! Обойдёмся без оружия. У тебя землянок нет, зато столовая есть. Как-нибудь… — Но комендант не дал ему договорить:
— Как-нибудь! Ты иди, посмотри на это «как-нибудь»! Кто будет строить землянки? Мне до первого июля надо освоить три гектара тайги! Не приму. Стреляй.
Последние слова комендант произнёс тихо, без вызова, но Панин почувствовал: он не врет. Ситуация и правда безвыходная.
— А в других спецпосёлках так же?
— Ещё хуже, — со вздохом произнес комендант, — там и столовых-то нет. А что толку от столовой? Здесь они едят варёную пищу, а в тайгу уйдут на работы, напьются там болотной воды, потом от дизентерии кровью исходят. Ни кружек нет, ни чашек, ни ложек. По частям таскаю из района. Как по капле выдают.
Они помолчали, не зная, как вернуться к разговору. Панин не хотел обострять ситуацию. Если надавить на коменданта, тот согласится, но ничего хорошего из этого не выйдет.
— Давай обсудим, — начал Панин, но комендант перебил его, дёргая правой рукой, словно рубил капусту:
— Ты выгружай-выгружай! Разберёмся. Вместо Цепкова, я слышал, на Назинский остров назначили Фролова. Хороший мужик! Он с завтрашнего дня приступает. Этих выгружай. А я выделю половину склада. Потеснимся, ничего. Жалко, что они все больные, но я не стану бастовать. Против политики партии не попрёшь!
Пожав ему руку, Панин пошёл на катер. Там ждали донесения. Первое касалось нерадивого коменданта, Цепкова отвезли в Томск на катере товарища Белокобыльского. Комендант Фролов приступил к исполнению обязанностей. Он уже на острове, занимается погрузкой людей на баржи. Фрол, прочитав телеграммы и донесения, успокоился. Одно из донесений было подписано Родниным. «Образумился, наконец-то, — подумал Фрол, обрадовавшись за друга, — переживает из-за меня. Молодец, Лёха!»
Уполномоченный Панин вернулся на берег. Теперь можно было вплотную заняться расселением переселенцев в спецпосёлке № 1, а на острове есть кому распоряжаться. Там теперь новый комендант. Густой вечерний туман плотно обхватил ютящиеся землянки на берегу. Возле них копошились люди. С баржи переносили больных и помещали на наспех сколоченные настилы. Густо пахло карболкой. На пункте приёма пищи выдавали миски с горячей кашей. Мирная картина порадовала Фрола, он поговорил с лекпомом, проверил наличие лекарств, узнал, в какую землянку определили Галину Георгиевну, и отправился на катер. «С утра заставлю выкопать землянки и сколотить нары», — успел подумать Фрол и провалился в сон. Усталость от пережитого давала о себе знать.
* * *
В пять утра Панин уже был на ногах. Когда он появился на берегу, там вовсю стучали топорами.
— Струмент доставили, топоры привезли, багры, молотки, посуды немножко, — сказал комендант, выбирая из ящиков инструменты.
— А почему сегодня привезли? Вы уже второй год в посёлке, — допытывался Фрол, вытирая смазку с орудий производства.
— А не было струмента, на
